растерялась.
— Дело в том, Лида, что я водитель.
— Куда водитель? — глупо спросила я.
— Правильней сказать не «куда», а «чего».
— Чего? — послушно повторила я.
— Автобуса.
— Какого автобуса? Ничего не понимаю.
— Я работаю водителем автобуса.
— А зачем говорили, что преподаватель?
— Не говорил, просто не отрицал. Выслушайте меня.
Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Саша работает водителем экскурсионного автобуса. Возит туристов во Францию. Давно возит, пять лет. Слушая экскурсоводов, невольно заучил их тексты. Потом сам заинтересовался историей, принялся читать книги. Он не хвастается, что знает больше, чем некоторые экскурсоводы. Которые, помимо прочего, нередко путают места, личностей, годы правления королей. Так, например, могут сказать, что Мольер написал «Мещанина во дворянстве» и «Господина де Пурсоньяка» в замке Шенонсо, хотя на самом деле драматург творил в замке Шамбор. Замки долины Луары — удивительны…
Тут его опять могло снести на французскую историю, поэтому я перебила и сказала, что про замки — в следующий раз.
— Случайно получилось, — каялся Саша, — что Майя приняла меня за ученого, преподавателя истории.
«Ничего случайного, — подумалось мне, — на эти грабли любая наступит, сама грешна».
— А дальше пошло-поехало, — продолжал Саша. — Одно вранье тянет за собой другое. Ухожу в рейс, Майечка спрашивает: «У тебя командировка во Францию?» Бурчу в ответ как бы положительно. Я по характеру не лжец, а тут увяз по уши. Вчера на техобслуживание нужно было машину ставить. Знаете, что Майе сказал? Тьфу, попутала нелегкая! У меня, говорю, заседание кафедры. Финиш! Врать любимой женщине!
«Любимой — это хорошо, — отметила я. — И бросать ее, судя по всему, он не собирается. Майке чихать на профессию избранника, был бы человек хороший. Но успокаивать Сашу раньше времени не стоит».
— Отвратительно, — скривилась я. — Отвратительно начинать отношения с лукавства.
— И я о том же! Помогите, Лида, посоветуйте. Как мне перед Майей открыться? Она очень обидится?
«Совершенно не обидится. И сказать надо прямым текстом: я водитель автобуса. Разве шофер не может быть историком-любителем?»
— Саша! Хочу, чтобы вы мне ответили на ряд вопросов.
— Готов.
— Алименты платите?
— Да. У меня сын от первого брака, Сережка, одиннадцать лет. Если не в командировке, беру его каждые выходные. Майя знает.
— Почему с женой разошлись?
— В двух словах не сказать. Но если обтекаемо — не сошлись характерами.
— Она замучила вас своим вниманием, заботой, вечной покладистостью, готовностью стоять на задних лапках?
— Ничего подобного! — удивился Саша. — Таня, первая жена, считает себя очень красивой. Мечтала быть моделью или поп-звездой. Не получилось, вышла замуж за шофера. И все виноваты, и на жизнь обижена, и в вечной депрессии, из которой ее надо вытаскивать. А если не вытаскиваешь, закатит истерику. Смотрит телевизор, там певицы или актрисы, Таня зубами скрипит от зависти: почему им повезло, а ей — нет, она не хуже смотрелась бы, лучше пела, танцевала, одевалась. Меня называла идиотом и неудачником.
— Сколько терпели?
— Десять лет.
— И как вырваться удалось?
— Сам удивляюсь. Пить стал. Только хуже стало — Сережка видел, пугался меня пьяного. Потом как взрыв: или режу сейчас, или погибну. И все бросил: пить, курить, жену. Вам покажется странным, но мое хобби — увлечение историей — здорово поддержало. Я не один такой, не уникум. В библиотеке познакомился с мужиком, фанатом «Слова о полку Игореве». Он литературоведов за пояс затыкает. Ходит на научные конференции, задает каверзные вопросы, уличает докторов и кандидатов в невежестве. А сам простой инженер-электрик.
«Чего только в жизни не бывает, — подумала я. — Так, глядишь, пекари станут любителями- аптекарями, а синоптики музыкальными критиками. Важно правильно выбрать Гошке профессию. То есть он самостоятельно, конечно, должен выбрать, чтобы потом не мучиться».
Пока же самое выгодное занятие с точки зрения нашего сыночка — сдача бутылок. Во время прогулок видел, как бомжи бутылки по парку собирают, заставил отца проследить их путь до пункта приема стеклотары. И восхитился:
— Хорошая работа! Погулял и денежки получил.
Максим, отец называется, Гошку не разубеждал. Напротив, сказал, что есть и другие легкие занятия. Чистить карманы прохожим, например. Две минуты — и ты богач.
От таких антипедагогических рассуждений меня чуть к потолку не подбросило:
— Ты чему ребенка учишь?
— Гошка, чему я тебя учу? — повернулся к сыну Макс.
— Не доверять первым воспоминаниям! — отчеканил малыш.
Мои брови полезли вверх от удивления.
— Впечатлениям, — поправил Максим сына.
— Но говорить-то о них можно? — попросил завоспитанный ребенок.
— Можно, — благодушно позволил отец.
Тряхнув головой, продолжила допрос Саши:
— Как вы относитесь к Майе?
— Не думал…
— Здрасьте!
— Не думал, что когда-нибудь встречу подобную женщину. Она совершенно уникальная, теперь таких не делают. Хотя в средневековой Франции, на фоне поголовной распущенности, были…
— О Франции — в следующий раз. О Майе. У вас серьезные намерения?
— Я очень люблю ее. А намерения… В смысле — женитьба?
— Нет! — замахала я руками. — Не про женитьбу речь. Третий раз замуж! Это спорт какой-то безумный. Хватит ей штампов в паспорте.
— Тогда что, Лида, вы имеете в виду?
И я не нашла слов. Как объяснить, что нельзя Майку травмировать, издеваться над ее добротой, сулить ей надежды и предавать, завлекать и бросать? А какую женщину можно? Да и кто на этапе влюбленности подозревает в себе черствость?
— Хорошо помню, что вы, Лида, сказали в кафе, когда мы познакомились. Вы пообещали меня отравить, расчленить и скальп содрать, если плохо с Майечкой поступлю.
— Все верно.
— Поэтому к вам и обратился. Готов немедленно отдать свой скальп, только помогите, подскажите, как выпутаться из клубка лжи.
В «переговорную комнату», где мы беседовали с Сашей, уже несколько раз заглядывала офис- менеджер: меня просили к телефону важные лица. Но я отмахивалась: подойти не могу.
