А что если показать ему мою съемку? Чем это мне грозит?
Требовать конфиденциальности глупо — все равно добьются от него, откуда такая важная улика. Его и пытать не надо. Чуть надавить — все выложит. Хлюпик. Чем боязливее, тем они жесточе.
Нет, пусть не скрывает, пусть меня назовет… Отличится по службе. Но тогда мы будем в одной связке. Защитит, если что…
Покажу!
34. Глеб
Внезапно улетела… Сбежала? От меня?
Да нет, не может этого быть. Не должно! После того, что я ради тебя…
35. Анжела
Хуже, когда боишься: лиха не минешь, а только надрожишься. Но не запретишь же себе трястись как в лихорадке…
А вдруг и правда я заболела?
Анжела перестраивается в крайний правый ряд улицы Риволи, заворачивает в первый же проулок и прижимается к обочине. Взгляд в зеркало пугает еще сильнее: веки припухли, покраснели, кожу распирает… Общий вид как-то спасают замечательные, ровно лежащие румяна… В Москву бы тот салон, что рядом с домом Тапира. Умелые, приветливые мамзели, сразу понимают, о чем просишь, так что хватает спецшкольного французского. Цены нормальные… Ада, конечно, тоже ничего, но она как будто что-то от тебя ждет… Напряженно, молчаливо… И что ей еще надо? Юбку-годэ подарила, от Диора, ни разу не надеванную: хватанула на распродаже, а потом увидела такую же по телику на ведущей… Отдала бежевую кепочку, прихваченную когда-то в парижском “Найке” так, на всякий случай… Берет, благодарит угрюмо, и чувствуется: не презентов она хочет… не только презентов…
Вообще-то Анжела научилась игнорировать чужие ожидания. На секунду задумается, мотивированы они или нет, не дала ли когда на себя крючок, и если ответ отрицательный, то сразу отправляет их в мусорную корзину. А источника сторонится.
Да, надо искать Аде замену…
Черт, кто это?
В панорамное зеркало видно, как позади, неподалеку от мерса, который ей скрепя сердце одолжил Тапир, припарковывается черный джип с тонированными стеклами. В Москве их столько, что не обращаешь внимания, но здесь, в Париже, такие тюлени — редкость. Не первый раз она встречается с этой машиной. Номер местный…
Следят?
А может, охраняют? — подморгнула надежда.
От кого?
Если б Нику хоть как-то стерегли…
Интервью пораздавали — мол, убийство раскрыто… Но ведь не выловили ни того уголовника, который ее задушил, ни Олега-заказчика… Глеб старается, пашет как проклятый… Но одна пчела немного меду натаскает…
Мысль не может задержаться ни на одной теме и скачет дальше.
“Учитесь властвовать собою…” — всплывает вдруг в сознании. Книжный совет звучит как издевка. Надо быть законченным эгоистом, безразличным к любому человеку, надо стать холодной, как рыба, чтобы совсем уж не откликаться на чужие беды.
Рука тянется ко лбу, холодная ладонь прилипает к горячей коже — становится чуть легче. Так у меня жар?..
Как же я завтра домой полечу?
Откинувшись на спинку кресла, Анжела закрывает глаза и, судорожно хватая ртом воздух, пытается сосредоточиться.
Что делать? Ке фер? Ехать дальше?
Позвонить Тапиру, чтоб выручал?
Бросить его машину, пересесть в такси и вернуться на улицу Арсеналь?
Все плохо… Цугцванг. Нет хорошего варианта.
Чувствовала же, что потряхивает… Зачем потащилась?
Конечно, посмотреть и прикупить модные платья — дело стоящее… но не обязательное… Описывать модный показ тоже не совсем ее епархия… Правда, там обещали засветиться местные селебрити… и московские олигархини во главе с Наоми “Дорониной”. Задорого можно было бы продать описание эксклюзивной тусовки…
Аргумент сильный, но сил на него нет…
На секунду или на больше Анжела отключается — не в состоянии она принять сейчас решение…
Ясно же, что Тапира лучше не дергать. Законченный себялюб, как только она могла привязаться к
