- Так я и не смеюсь, - я придвинул к себе тарелку с сыром. - Зря ты расстался со своей рыжей, она могла бы стать идеальной женой. Хотя сейчас за тебя любая пойдет, только позови. Кроме, разве что, Булстроуд, Паркинсон и парочки подобных им, но тебя такие и не интересуют, кажется.
- Я не собираюсь жениться на ком-нибудь, только чтобы от меня отцепилась пресса. Тем более, - он ухмыльнулся, - после того, как я выяснил о себе некоторые подробности.
- Рано или поздно тебе придется это сделать. Хотя бы для того, чтобы от тебя отстали. Или если захочешь детей, например.
- Я как-то об этом не думал… - он вытянулся на ковре, заложив за голову руки и задумчиво глядя в потолок. - К тому же… сомневаюсь, что смогу полюбить женщину. Да и пока я, вроде бы как, с тобой.
- Любить-то зачем? - я тоже опустился на подушки, и теперь почти касался головой локтя Поттера. - Большинство девушек хочет выйти за тебя замуж не потому, что ты Гарри, а потому, что ты Поттер. Найдешь ту, которой будет нужно исключительно твое положение.
- Брак по договору? - хмыкнул он. - Это отвратительно.
- Это жизнь, Поттер.
- А что насчет тебя? - он подвинулся, его глаза оказались вровень с моими, и я в очередной раз удивился их прозрачно-чистому цвету.
Без очков лицо Поттера выглядело уязвимым. Он не улыбался, только подрагивали краешки губ, словно Поттер пытался удержаться от горькой усмешки.
Раньше я бы обрадовался, увидев его огорченным или разозленным, а сейчас казалось, будто эта горечь передалась и мне, отозвавшись где-то внутри странным ощущением легкого холода. Почему-то захотелось поцеловать Поттера, или сказать какую-нибудь глупую шутку - что угодно, лишь бы прогнать с его лица скорбное выражение.
- Малфой?
Я вздрогнул, вспоминая, что мне задали вопрос.
Развивать эту тему не хотелось, но ответить пришлось.
- Если у меня не будет законных наследников, род Малфоев и Блэков прервется. Когда-нибудь я женюсь на волшебнице, в которой меня будет интересовать ее чистокровность, красота и способность родить здорового наследника.
- Это так по-слизерински, - он все-таки не удержался, и на лицо наползла тень.
Мерлин, зачем только я затеял этот дурацкий разговор?
- Не забывай, что ты тоже едва не стал слизеринцем, - я послал все в бездну и не удержался тоже.
Мы лежали, сплетшись руками и ногами, около догорающего камина, и, наверное, впервые не спешили залезать друг другу в штаны - хотя, вполне вероятно, лишь потому, что за вечер успели сделать это дважды.
В другой день я, быть может, и удивился, но сейчас это казалось единственно правильным - ерошить ему волосы, целовать, едва касаясь кожи и губ, проводить руками по спине и шее. И просто молчать, слушая только потрескивание пламени и шорох дождя за окном.
Часы в холле гулко отбили двенадцать, знаменуя наступление воскресенья.
Поттер зашевелился, пытаясь высвободиться.
Я представил, как сейчас он поднимается, застегивает рубашку, накидывает мантию и исчезает в камине, а я иду в пустую темную спальню, и сказал, прежде чем успел подумать головой:
- Если хочешь - можешь остаться.
Он приподнялся на локте. Окинул меня цепким, изучающим взглядом.
- Ты пьян? - в голосе прозвучало неподдельное удивление.
Ну да. Даже в Хогвартсе на вторую ночь, после маскарада, я не попросил его остаться, а он не стал напрашиваться. Как и в среду. Как и вчера.
- А если б был?
Вместо ответа он наклонился к моему лицу.
«Можешь рвать на себе волосы, отец», - мрачно думал я часом позже, когда Поттер уже сопел, уткнувшись носом мне в плечо и натянув призванное из спальни одеяло почти до лохматой макушки, - «твой сын уродился идиотом».
Угли за каминной решеткой гасли, остывая.
Мерное дыхание Поттера чуть щекотало кожу, и я поймал себя на мысли, что никогда еще, ни с кем я так не лежал. Никогда не засыпал в одной постели с другим человеком с тех пор, как мне исполнилось полгода.
Я понимал, что наверняка не высплюсь. Что от непривычного ощущения еще одного тела рядом буду просыпаться от каждого движения. И тело, скорее всего, станет болеть от неудобной позы.
Но было бы крайним лицемерием сказать, что мне не нравилось.
* * *
Следующие две недели мы виделись урывками. Поттер работал помощником в каком-то важном деле, ради которого на дыбы подняли все подразделение - кажется, кто-то из недобитых сторонников Волдеморта украл важный и опасный артефакт, и Министерство сбивалось с ног, пытаясь отыскать воров прежде, чем они натворят что-то серьезное. Так что Поттер приходил ко мне уставший, злой и задерганный, пару раз оставался, но проваливался в сон быстрее, чем я начинал приставать к нему по второму кругу.
Погода окончательно испортилась, и дни, казалось, тянулись ужасающе долго. Первое испытание было назначено на девятое декабря, но все было уже готово, так что дел у меня почти не осталось.
Я забивал дни рисованием, встречами со знакомыми, чтением книг, до которых давно не доходили руки, и, в целом, неплохо проводил время. Но, тем не менее, меня не покидало ощущение, что подлинную радость я испытываю только при встречах с Поттером.
Всегда ненавидел зиму за холод и слякоть, - порой я думал, что у меня, подобно змее, даже кровь в жилах начинает течь медленнее, - но от Поттера веяло таким жаром, что даже зима казалась не такой мерзкой. Внутри него будто горело яркое пламя - неистовое, жаркое, опаляющее, - и, хоть после выручай- комнаты я невольно стал побаиваться огня, рядом с Поттером было спокойно.
Он врывался в мою упорядоченную, расписанную чуть ли не по часам жизнь, наводил жуткий беспорядок, - и я не просто позволял ему это делать, а наслаждался, хотя логичнее было бы приходить в ужас. И чем дальше, тем чаще возникало ощущение, что это все перестает быть обычным удовлетворением потребности в сексе, а перерастает, становится чем-то большим. Я старался рубить эти мысли на корню, и чаще всего делал это успешно, но дни текли, и я чувствовал, что мне все сложнее от них отмахиваться.
Вот и сегодня, в последнюю пятницу ноября, я стоял у окна и смотрел на улицу, где падал первый снег. На душе скребли кошки.
Поттер не появлялся с воскресенья - завал на работе достиг, казалось, своего апогея, и всю неделю национальный герой усердно вкалывал. А сегодня отправился к Андромеде Тонкс вместе с семейкой Уизли, клятвенно пообещав потом сразу же прийти сюда.
Мне тоже полагалось сейчас идти в клуб, встретиться со своей обычной компанией и хорошо провести время, попивая дорогое вино и болтая о всякой ничего не значащей чепухе.
Или отправиться к Гринграссам, поиграть в гольф на крытом корте и сделать вид, будто я увлечен их младшей дочерью, как настоятельно советовал мне отец в последнем письме.
Но и Гринграссам, и школьным приятелям я уже отправил сов с вежливым отказом.
И теперь стоял у окна, разглядывая запорошенную снегом улицу, самого себя убеждая в том, что у меня просто нет настроения. Что я не вслушиваюсь в каждый шорох и не гляжу каждые пять минут на часы.
Все это было очень скверно.
И стало еще хуже, когда я переместился на диван перед камином, из которого обычно вылезал чихающий и кашляющий Поттер.
И совсем погано, когда я понял, что за последние полчаса прочитал в книге, лежащей на коленях, самое большее пару страниц.
Глава 26
Тедди Люпин, по случаю хорошего настроения перекрасивший свои волосы в ярко-бирюзовый цвет, заснул прямо среди шумной гостиной, удобно устроившись у меня на коленях и засунув в рот большой палец. Некоторое время я смотрел на безмятежно спящего крестника, с глухой тоской вспомнив Тонкс и Люпина, а
