Стихи и эссе

Южные порты кишат евреями, не в предверьи ль конца?
В Северных провинциях обмануты люди
Тем, кто заявляет, что десять звезд, а не семь.'

И кто увенчал городского совета гранит
Озлобленным криком стариков, уставших уже совсем:

— Postrernun Sanctus Spirifus effudit?

РАЗДЕЛ[145]

Беспристрастный, по крайней мере, он достиг своей цели,
Страны, которую он был послан разделить, не видя доселе,
Где два фанатичных народа стали врагами.
С разными своими диетами и несовместимыми богами.
'Время, — напутствовали его в Лондоне, — не ждет. После всех раздоров
Слишком поздно для взаимного перемирия или разумных переговоров.
Единственное решение теперь лежит в разделе.
Вице-король думает, как вы увидите из его послания,
Тем лучше будет, чем меньше Вас будут видеть в его компании,
Так что не рассчитывайте на него; как Вы хотели,
Мы дадим вам четырех судей, двух индуистов и двух мусульман,
Для консультаций, но заключительное решение принимать Вам.'

Взаперти, в уединенном поместье, с охраной из доверенных лиц,
Патрулирующих сад, дабы держать подальше наемных убийц,
Он взялся определять судьбу миллионов, наконец, на деле,
Карты, бывшие в его распоряжении, совсем устарели
И перепись населения определенно врала или почти,
Но не было времени их проверить или инспекцию провести
Спорных областей. Жара пугала, как марево вдалеке,
И вспышка дизентерии держала его постоянно на поводке,
Но в семь недель все было сделано, границы определены,
И континет разделен, худо-бедно, на две страны.

На следующий день он отплыл в Англию, где быстро забыл
Это дело, как и подобает хорошему юристу. 'Боюсь, — говорил
Он своем клубе, — возвращаться, чтобы кто-нибудь не подстрелил.'

АВГУСТ 1968[146]

Монстр делает все, на что монстр горазд —
Деянья, немыслимые для нас.
Один лишь ему недоступен трофей —
Косноязычен он в речи своей
О стране покоренной, не снесшей обид,
Средь тех, кто отчаялся или убит.
Монстр шествует важно и смотрит в упор,
Пока его рот несет всякий вздор.

ДВОЕ[147]

Что он сделал такого, за что не мил?
Если хочешь знать — он нас оскорбил:
         Ну, да —
Мы сторожим колодцы, мы с оружьем в ладах,
Нам смешно, что мы вызываем страх.
         Мы — счастье; но мы и беда.

Ты — город, а мы — часы у ворот,
Мы — стражи, в скале охраняем вход.
        Двое.
Слева — стоим и справа — стоим
И неотрывно, поверь, следим.
        За тобою.

Право же, лучше не спрашивать нас
Где те, кто смел нарушить приказ.
         О них забудь.
Мы были рифом для тех, воронкой в воде,
Горем, ночным кошмаром, где
         Не розами — путь.

Оседлай журавля и учи слова моряков,