белой чесучовой рубашке, перетянутой в поясе узким наборным ремешком, и с заметным кавказским акцентом обратился к делегатам:
— Мы с вами собрались в очень ответственный мо- мэнт. Это подчеркивает в своей привэтственной телеграмме съезду товарищ Ленин. Враги революции не только не складывают оружия, но они, наоборот, усиливают кровавую борьбу против рэспублики Советов. Трудная обстановка складывается на Сэверном Кавказе.
Обрисовав положение на Дону, Кубани, Тереке, в Ставрополье, Серго с сарказмом произнес:
— У нас имэются свэдения о том, что в Киеве, где окопались нэмцы и прэдатели украинского народа, появилась целая группа людей, которая выдает себя за прэдста- вителей Кубанского правительства и хлопочет о получэ- нии военной и политической помощи.
В зале послышались возмущенные голоса. Какой?то рядовой красноармеец — фронтовик, сидевший впереди Украинского, во всеуслышание крикнул:
— Дадим под зад тому самозваному правительству!
Иван увидел на съезде и лидеров левых эсеров Камко — ва и Карелина, прибывших из Москвы в Екатеринодар с целью обработки делегатов в нужном направлении, добиться того, чтобы съезд проголосовал против Брестского мира и санкционировал ведение «революционной войны» на
территории края против Германии. В своем выступлении по этому вопросу Орджоникидзе и местные делегаты — ком- мунисты в пух и прах разделали авантюристов, за резолюцию большевиков проголосовало 612 делегатов, за резолюцию леваков — только 234.
Что оставалось пока тайной для делегатов съезда, было, несомненно, известно Камкову и Карелину, входившим в состав правительства РСФСР. В день открытия съезда Ленин послал в Новороссийск секретную телеграмму командованию Черноморским флотом о потоплении боевых кораблей, выведенных из Севастополя после оккупации немцами Крыма. Захватчики требовали возвращения флота в свою главную севастопольскую базу, а значит, и превращения его в свою легкую добычу, либо в случае неисполнения ультиматума грозились занять город и порт Новороссийск. Поэтому советское правительство, учитывая безвыходность положения, приняло тяжелое, но единственно возможное решение — затопить корабли в Новороссийской бухте, чтобы не достались врагу. Флотское командование отказалось выполнять указание Ленина. Лишь позднее оно было проведено в жизнь.
Вместе с реакционным флотским офицерством выступили и левые эсеры. Столичные лидеры и их местные подпевалы рьяно доказывали на съезде возможность успешной войны с немцами на море и на суше, сбрасывая со счета то обстоятельство, что страна и без того находилась в тесном кольце фронтов, созданных внутренней контрреволюцией и иностранными интервентами.
Находясь на съезде, бывший тихорецкий батрак воочию убеждался, сколько же воли, упорства, силы убеждения требуется большевикам, чтобы сплотить массы, отстоять завоевания Октября. Именно тогда, на съезде, он пришел к выводу о необходимости вступления в большевистскую партию.
Как и абсолютное большинство делегатов, Украинский с большим воодушевлением голосовал за резолюции съезда об оказании немедленной помощи центральной России хлебом, создании единой Кубано — Черноморской социалистической республики, как части «великой Российской Социалистической Федеративной Республики», отстранении А. И. Автономова от командования Северо — Кавказской Красной Армией, избрании нового состава Кубано- Черноморского ЦИК.
В заключительный день работы съезда принималась общая резолюция, в которой каждый делегат обязывался широко вести пропаганду решений съезда, быть в авангарде всех социалистических преобразований в крае. Увлеченный всеобщим подъемом, в порыве переполнявших его чувств, фронтовой разведчик — артиллерист с особым удовлетворением воспринял слова резолюции о том, что «там, где земля не отобрана у помещиков и кулаков — надо отобрать, где земля не распределена между беднейшими крестьянами, казачеством — надо распределить». Этой фразе он аплодировал горячо, самозабвенно, так, что Лунев тронул его за локоть и шутливо сказал:
— Побереги, Ваня, свои ладошки, а то ненароком отобьешь и браунинг не удержишь.
— Удержу, — засмеялся Иван. — Есть еще сила,
Если о работе II Всекубанского съезда Украинский был
осведомлен в апреле в основном по рассказу своего земляка, председателя Тихорецкого станичного Совета Фастовца, то теперь все трехдневные дебаты на III съезде прошли у него на глазах, с его участием, еще больше обогатили его политический опыт.
Во время съезда для делегатов не устраивалось каких- либо специальных культурных развлечений. В свободные вечерние часы они сами организовывали свой досуг. Большинство предпочитало просто отдых в гостинице, кое?кто ходил в кинематограф и летний городской театр. В те дни театр «радовал» зрителей пьесой Арцыбашева «Закон дикаря». Выйдя вечером на Красную и остановившись в парке возле храма Мельпомены, Украинский в нерешительности разглядывал броские афиши.
— Давай, друг, посмотрим пьеску, — предложил ему незнакомый фронтовик, по всей видимости, воспылавший желанием подшлифовать свой культурный кругозор, пользуясь пребыванием в Екатеринодаре.
Иван сначала замялся с ответом, а потом бодро сказал:
— Пошли. Скоротаем вечер.
Новоиспеченные театралы получили билеты и заняли свои места. Иван тут же отметил про себя, что публика?то в основном — не ему чета. Густо веяло дорогими духами, в креслах восседали набриалиненные мужчины и разодетые дамы с веерами и миниатюрными биноклями, военных среди них оказалось немного. «И потянула же меня сюда нечистая сила», — с досадой подумал краском. Но
задний ход давать уже было поздно. Открылся занавес на сцене, и зал огласился аплодисментами. Началось действие пьесы.
Автор и постановщики спектакля смачно подали на потребу зрителю главную героиню — Ларису Владимировну, женщину широких взглядов и смелых побуждений, начисто отринувшую все моральные устои и добродетели. Актриса, исполнявшая ее роль, в легкомысленном одеянии, с откровенными инстинктами самки охотилась за своими кумирами.
— Прелестна! — в волнительном захлебе произнесла густо напомаженная особа средних лет, по забывчивости склонившись к уху Украинского.
Тот прямо?таки опешил от неожиданности.
— Кто? Эта лярва прелестна? — повернувшись к соседке, возмущенно спросил он.
И сам же ответил, несколько сглаживая резкость:
— Пошлятиной пичкают, а вы восторгаетесь.
Дама снисходительно глянула на краскома, с деланым сожалением произнесла:
— Вам недоступна красота, ее вам не понять.
— Еще как все понятно, — отбрил Украинский. — Этим пьесам место в помойной яме.
Тронув за рукав своего случайного спутника, Иван тихо ему сказал:
— Я ухожу. А ты как знаешь — можешь досматривать до конца.
И с тем покинул зал. Его душа не принимала подобного рода искусства, нравственное его здоровье отторгало от себя вредоносные вирусы.
Хотя настроение после спектакля заметно ухудшилось, тем не менее, встретившись снова с друзьями — соратника- ми по съезду, он опять обрел душевное спокойствие, уверился в том, что отныне дела на фронте и в тылу пойдут лучше, что новый командующий И. К. Калнин наведет порядок в армии. Его аттестовали на съезде с самой лучшей стороны: латыш по национальности, член партии с 1904 года, до этого командовал 3–м латышским советским стрелковым полком.
Увы, многое, о чем хорошо думалось, не сбылось. Возвратившись на свой боевой участок, Украинский буквально через несколько дней узнал о тяжелом поражении 10- тысячного десанта красных войск под Азовом, отправлен
ного из Ейска с санкции Калнина и Сорокина на кораблях Азовской военной флотилии. Войска понесли невосполнимый урон, погибли закаленные и храбрые бойцы революции, чей энтузиазм и боевой порыв так могли бы пригодиться на других, более важных участках фронта и прежде всего в борьбе с деникинской армией.
Мало того, что из похода не возвратилось большинство десантников и боевых кораблей, германское
