командование предъявило ноту протеста советскому правительству по поводу десанта, вследствие чего В. И. Ленин и нарком иностранных дел Г. Я. Чичерин были вынуждены сделать серьезное предупреждение руководству Ейской группы войск. Неудача под Азовом вызвала глухое недовольство у красноармейцев и среди командного состава.
Чтобы реабилитироваться за провал десантной операции, Сорокин организовал 18 июня наступление наших войск под Батайском, в районе Кагальницкой — Мечетинс- кой. Сюда было стянуто немало красных частей первой и второй колонн, в полосу наступления выдвинулся и конно — артиллерийский дивизион, в котором служил Украинский.
— Сопровождать пехоту огнем и колесами, — приказал артиллеристам командир дивизиона Иванов. — Разведчикам находиться при мне.
Занималось раннее июньское утро. Солнце заливало окрестности ярким светом, обещая жаркий и долгий день. В полосе поддерживаемого пехотного полка красноармейцы изготовились в окопах к броску вперед на позиции белых. В таком же напряженном ожидании находились и бойцы соседних красноармейских частей.
Началась артиллерийская подготовка. Красные батареи ударили дружно, согласованно. Мощный вал артиллерийского огня катился по всему переднему краю противника. Метко били по врагу и батарейцы конно — артилле- рийского дивизиона.
Вслед за огневым валом в рост поднялась пехота и с винтовками наперевес ринулась в атаку.
— Ура! — тысячеустно разносилось вокруг.
Захватив первую и вторую траншеи неприятеля, пехота пошла дальше, не встречая серьезного сопротивления. К 10 часам она продвинулась на 5–8 верст. В боевых порядках стрелков следовали и полковые трехдюймовки. Взмокшие от пота, уставшие, но счастливые артиллерис
ты тут же занимали новые огневые позиции и спешно устанавливали свои орудия.
— Кажется, наметился успех, — обозревая сектор наступления, сказал командир дивизиона.
А затем, повернувшись к Украинскому, озабоченно распорядился:
— Давай?ка, Ваня, быстренько двигай к упряжкам с зарядными ящиками, проверь наличие снарядов и потребуй от ездовых бдительного несения службы.
Орудийные передки располагались примерно в полуверсте от батарей, в долине степной речушки, поросшей ивовыми кустарниками и высокой травой. Взяв с собой разведчика, Украинский ходким шагом направился к речке. Он застал ездовых за безобидным и мирным занятием. Они выпрягли лошадей из передков и, удерживая в поводке, подпасывали разнотравьем у самой кромки воды.
— Вы что, сказились? — повысил голос на красноармейцев командир артиллерийской разведки. — Бой еще не кончился, а вы уже коней повыпрягали. А вдруг понадобится поднять пушки на передки или беляки прорвутся?
Отчитав бойцов со всей командирской строгостью, Иван уже более спокойно приказал:
— Все упряжки привести в полную готовность.
Чуть помедлив, добавил:
— На скате установить непрерывное наблюдение.
Занявшись подсчетом боекомплекта, Украинский через
15—20 минут услышал какой?то непонятный, все отчетливее доносившийся гул, растекавшийся с правого фланга.
— Товарищ командир! — вдруг услышал Украинский зов наблюдателя. — Впереди шось маячить…
Иван поднялся на скат и с содроганием увидел трагическую картину. Растянувшись на добрую версту, к речке во весь дух порознь и отдельными кучками бежали красноармейцы в расстегнутых гимнастерках, с перекошенными от испуга лицами. Самый резвый из них, оторвавшийся от всех, поравнявшись с артиллеристом, дико вращая глазами, закричал:
— Рубите постромки и тикайте быстрее! Нас белая конница окружает.
Выхватив из кобуры браунинг и направив его на беглеца, Украинский, задыхаясь от переполнявшей его ярости, прохрипел:
— Со страху очумел, паразит!
Рванув за шиворот красноармейца, Иван придавил его к земле за естественным приречным бруствером, угрожающе произнес:
— Оборону здесь держать будешь. Иначе пристрелю, как собаку.
В доли секунды он отдал приказ повозочным скакать к батареям, где сейчас особенно нужны были снаряды. Одному из них бросил отрывисто и резко:
— Передашь Иванову, что я остался здесь задерживать пехоту для отражения атаки белой конницы. Пусть огневики нас хорошо поддержат.
Одна за другой упряжки со снарядными передками, грохоча по кочковатому грунту с еле приметными тропками, выбитыми скотом, понеслись по своим маршрутам. Со своим разведчиком и запасным ездовым Иван взбежал на скат к задержанному им стрелку. Сюда приближалась основная масса отступленцев.
Как только они, запыхавшись от бега, выскакивали к речному склону, Иван, с двух сторон прикрытый винтовками бойцов, размахивая браунингом, властно и громко командовал:
— Сюда, в цепь, будем давать отпор белякам.
И, чтобы успокоить запаниковавших стрелков, уверенно добавлял:
— Сейчас наши пушки ударят.
Верхняя кромка берега с обнажившимися слоями глины вправо и влево все шире заполнялась приходившими в себя красноармейцами. Среди пехотинцев уцелело несколько командиров. Избавившись от первого потрясения, они тоже стали наводить порядок в обороне. Возвратившееся сознание подсказывало, что конная лава врага, с гиком надвигавшаяся с правого фланга, достигнув речки, уткнется в береговой откос, кони наверняка заартачатся и галопом не понесут своих всадников. Эта заминка — самый удобный момент для прицельного огня по врагу.
Как ни перетрусили красноармейцы, но большинство из них винтовок своих не бросило, сейчас их стволы выжидательно нацеливались на конный отряд казаков.
А в это время командир дивизиона Иванов до крови кусал себе губы и никак не мог принять решение. Подоспевшие в нужный момент снаряды он не мог тут же пустить в дело. Беспорядочно отступавшая пехота заслоняла
собой казачьи сотни, и ударь он из орудий прямой наводкой — снаряды могли бы выкосить ряды чужих и своих.
— Вот проклятье, — сквозь стиснутые зубы шептал дивизионный, не отходя от телефонного аппарата, соединявшего его с батареями.
Гоня впереди себя до роты бегущих красноармейцев и нещадно рубя отставших, озверевшие покровцы вплотную приблизились к речке. И тут произошло для них неожиданное. Залегшие на берегу красные, с таким трудом собранные артиллеристом Украинским, почти в упор резанули по казакам несколько винтовочных залпов. На поле вздыбились кони, с седел на землю полетели десятки убитых и раненых. Лава повернула назад.
— Наступила наша очередь, — просиял Иванов, отдавая четкие команды на открытие огня. — От нас далеко не ускачете.
Вражеские сотни накрыл огненный смерч. Снаряды батарейцев рвались в гуще конной лавы, таявшей буквально с каждой секундой. В безумии и отчаянии какой?то вахмистр, кликнув группу казаков, на полном карьере, отколовшись от основного ядра, устремился к огневой позиции второй батареи, решив какой угодно ценой воздать возмездие красным артиллеристам. К прискорбию всех бойцов дивизиона покровцы ураганным налетом на боевые порядки батареи почти полностью вырубили два орудийных расчета, а пушки вывели из строя гранатами.
Жаль было погибших артиллеристов и пехотинцев, но полной катастрофы удалось избежать, враг не только не сомкнул кольцо окружения, а сам понес еще большие потери. Когда Украинский после разгрома прорвавшейся конницы белых увиделся с командиром дивизиона, тот обнял взводного и расцеловал:
— Спасибо, родной, если бы не твоя воля и находчивость, едва ли нам удалось бы уцелеть.
Однако частный этот и другие успехи, да еще в малом секторе, не сделали погоды. Вновь все
