— Отправить бы новичка куда-нибудь…
— А давай в пещеру его зашлем? Пусть КМБ пройдет.
— Ты что! Тетя Эмма сказала, если еще хоть кого-нибудь притащим, она больше не будет блинчики на масленицу присылать.
— Скажем, что в последний раз…
Степан, не чуя под собой ног от страха, дунул от поленницы по дуге через весь двор. «Что негодяи задумали? — пролетало у него в голове. — Почему не доверяют? Как же обидно. И куда это меня хотят отправить?»
Степан остановился возле лавочки, перевел дух и на цыпочках взобрался на крыльцо. Скользнул в дом, с перепугу забыв сделать то, зачем выходил на улицу.
Здесь праздник уже перерос в натуральный отрыв. Самурай качался на кованой люстре, описывая нехилую дугу. И благо потолок в зале был высокий, иначе кто-нибудь мог остаться без головы: так рьяно он размахивал саблей. Кулио гонялся за хохочущим Эльфом, расшвыривая стулья и выкрикивая драматические цитаты из Шекспира. Маньякюр фехтовал с тенью. Изгнанный король поглощал остатки похлебки из супницы.
Степан остановился в дверях и покачал головой, оценив масштабы безобразия.
В этот момент раздался громкий треск. Потолочные крепления не выдержали, и тяжелая люстра вместе с Самураем вылетела в витражное окно, разнося раму в щепу. Хруст и вопли затихли уже где-то во дворе. Самураю повезло, что стекла были выбиты несколькими днями ранее.
Маньякюр забрался на подоконник, чтобы глянуть, цел ли приятель, а Кулио перестал гоняться за Эльфом, уселся на свой стул и шумно выдохнул:
— Нормально гульнули.
Вошли Бюргер и Викинг.
— Мы тут посовещались… — начал ариец, но Викинг его перебил:
— Курсанту надо бы испытание пройти, а то, блин, шлангуется тут без дела. Слышь, Кулио, пущай покажет, на что способен.
— Да, пусть горгулью завалит, — поддакнул Бюргер. — Мужик он или не мужик?
Викинг кивнул и предложил:
— Ежели что, могу с ним пойти. Подстраховать.
Кулио облокотился на стол локтем и так хитро глянул на Степана, что у того по спине мурашки побежали.
— Ну что, Стёпа? Готов к тренировочной миссии?
Степан совладал с дрожью в коленках и сказал:
— Если это так необходимо…
— Киш… ики… — Кулио икнул и, морщась, глотнул лимонада прямо из кувшина. — Кишки на турбину?
— Т-так точно.
Степану было страшно. Он не понимал, зачем Бюргер с Викингом хотят от него избавиться. В голове окончательно перемешались послы, турбины, горгульи.
— Короче, — вынес вердикт Кулио, — Шу и Бюргер проводят тебя, Стёпа, к горгулье. А ты, Ви… ик… инг, морду не криви, ты мне здесь нужен будешь. Рис надо прополоть.
— Его ж не полют, — сник Викинг.
Кулио пристально на него посмотрел.
— Полют, еще как полют. Но это все завтра, теперь спать пора. Разгуляли… иксь… тут. Почувствовали слабину, да? Идите кто-нибудь люстру и Самурая с лужайки притащите. Фантик, а ты посуду помой.
Изгнанный король вздохнул и понуро поплелся на кухню, собирая по пути тарелки и вяло смахивая крошки со стола на пол.
Маг Шу хотел было укладываться прямо возле порога, но получил легкую затрещину от Киборга. Бурча под нос ругательства, он взял спальник и пошел в сарай.
— Кстати, Шу, — крикнул Кулио ему вдогонку. — Тете Эмме скажешь, что это в последний раз. Соорудишь там ей ликерчика какого-нибудь.
— Тогда дай полтаху, — оживился Маг. — На ликерчик.
— Вернешь сотню — получишь полтаху, — отрезал Кулио. — Разговор окончен.
Шу сплюнул и показал язык.
— Кто такая тетя Эмма? — не выдержал Степан.
— Завтра узнаешь, — улыбнулся Кулио. — Иди пока поспи минут шестьсот.
Легко сказать! Всю ночь журналист проворочался под одеялом, так толком и не заснув. В голову лезли страшные мысли о предстоящем испытании. Только под утро усталость взяла свое и он задремал…
Тетя Эмма оказалась той самой горгульей, которую Степану предстояло «завалить» в тренировочной миссии. То есть, конечно, ни о каких сексуальных игрищах речи не шло. Имелось в виду одержать победу в честном бою, доказав тем самым свою профпригодность в полевых условиях.
Ближе к полудню, опохмелившись рассолом, Маг Шу, Бюргер и Степан выступили в поход. До пещеры тети Эммы предстояло идти километров десять-двенадцать.
Проводить их вышел только Эльф, который с самого рассвета глаз не сомкнул: волновался за Степана. Нескладный коротышка долго махал вслед платочком, а когда друзья исчезли из виду, стыдливо смахнул крохотную слезу. Он как всякая чувственная натура терпеть не мог разлуки.
За первым же поворотом Шу остановился и заявил, что чрезвычайно устал и не пойдет дальше, пока не восстановит истраченные силы. Маг расстегнул косуху и стал шарить по многочисленным карманам в надежде найти заначенную с вечера фляжку с самогоном.
Бюргер тут же воспользовался заминкой. Он поставил авоську с пустыми бутылками, которую непонятно зачем прихватил с собой, уселся на обочине и достал блокнот с марками. Похвалился:
— Гляди, Стёпик, целая коллекция.
Степан поглядел на так называемую «коллекцию» и вежливо кивнул. Три из семи марок были одинаковые, а одна рваная.
— Нравится? — спросил Бюргер.
— Угу… Мы так до вечера не дойдем, — озабоченно ответил Степан. Ему хотелось скорее пройти это опасное испытание.
— А нам раньше вечера никуда и не надо, — беззаботно сказал Шу. — С горгульями все равно только по ночам можно биться.
Степану и без того было неуютно от мысли, что придется сражаться с существом, о котором он имел довольно схематичное представление из обрывков фантастических фильмов и книг. Теперь же, когда узнал, что драться нужно непременно ночью, он совсем сник.
Маг Шу совершил замысловатое движение рукой, и перед ним возникла бутыль с мутноватой жидкостью.
— Первач? — поинтересовался Бюргер, морщась.
— Не, градусов шестьдесят, — деловито сказал Шу. — Стаканов не получилось наколдовать — из горла лупить будем.
— Я не хочу, — скуксился Бюргер, убирая блокнот с марками. — Лучше пойду вон в ту хижинку, кашки спрошу. Там монах знакомый варит местную версию геркулеса. Заодно бутылки сдам, глядите, сколько после вчерашнего торжества осталось. Не пропадать же добру.
Он звякнул авоськой с пустой тарой.
— Иди, — равнодушно пожал плечами Шу. — А мы со Стёпычем для храбрости накатим.
— Только без фанатизма, — невольно копируя Кулио, предупредил Степан.
— Без, — великодушно согласился Маг.
Спустя полчаса Степан и Шу сидели в обнимку посреди дороги и голосили «Ой, мороз, мороз…» на весь Тибет. Степан действительно выпил самую малость, потому что после вчерашней пирушки у него до
