Миг власти московского князя

высокие с поломанными сучьями кусты, уходящие в глубь ле­са. — Аким говорит, из?за орешника бродни выскочи­ли на обоз.

Князь внимательно слушал сотника, оглядывая ме­сто, и заодно присмотрелся к рыжебородому. Им, как выяснилось, был тот самый «смышленый» мужик, ко­торого взамен себя прислал Мефодий.

Аким при разговоре глядел прямо в глаза, ловко си­дел в седле, и по всему было видно, что он не только торговлей промышлял, но и был неплохим воином. Так про себя рассуждал князь, слушая, как широко­плечий крепыш, лицо которого густо обсыпали вес­нушки, рассказывает о том, что произошло чуть более дня назад на этом самом месте. Говорил он столь склад­но, что князь даже усмехнулся, подумав, Егор Тимофе­евич, сидящий теперь в Москве, наверняка бы поддел знатока, спросил бы с издевкой, что ж, мол, бежали от бродней, коли так хорошо в воинском деле разбира­лись.

— Так почему ж получилось, что, побросав добро, бежали вы, судя по рассказам твоим, мужи не слабые, от каких?то бродней? — спросил князь у рыжебородо­го, который, оказавшись в центре всеобщего внима­ния, чувствовал себя едва ли не героем.

Каверзный вопрос немного смутил Акима, но мол­чал он лишь мгновение, а потом, стянув шапку, с до­стоинством поклонился князю и стал отвечать обстоя­тельно, нисколько не тушуясь, точно так, как только что говорил с сотником:

— Кто теперь знает, Михаил Ярославич, может, мы бы и не побежали, кабы оружными были. Какая ж битва с голыми руками? Чего зря лезть на пики да ме­чи острые.

— Это что ж вы, умники, без оружия в путь пусти­лись? Поди, не первый раз добро везете! Неужто о та­тях слыхом не слыхивали?

— А то как же, слыхали. Знали, что озоруют по ле­сам. И оружие у нас имелось. Только вот оказалось, что и маловато его было, и достать его не успели, — на­чал говорить Аким. — Да и не тати, что путников оди­ноких грабят, напали на обоз — с ними, как ты, князь, заметил, не впервой нам встречаться, — а едва ли не сотня на нас из леса вывалилась. Ну не сотня, так пол­сотни наверняка будет, — уточнил он сразу же, поняв, что для красного словца слегка преувеличил число противников. — Почитай, все верхом, в доспехах и при оружии — как в бой шли. А мы?то! Приустали в доро­ге: торопились, до дому побыстрее хотелось добраться, не заночевали в сельце, где обычно на отдых встаем. Спешили. А в пути?то из тех, что в середке обоза, кто подремывал, а кто и вовсе крепко уснул. Лошадь?то са­ма идет. Дорога знакомая. Не успели передние сани пе­ред поваленным деревом остановиться, как ватага чер­ной тучей из леса налетела. Возниц поскидали, хорошо хоть не убили никого, только поувечили некоторых. Наши?то, кажись, и не поняли, что случилось, может, потому и живы остались. Кабы мы в драку полезли, на­верняка тогда многих недосчитались: бродни со злости кровь нашенскую пустили бы, не пожалели.

— Складно толкуешь, как тебя? Аким? — прогово­рил князь и, увидев, что мужик закивал в ответ, про­должил: — Это мне все ведомо. Мы из Москвы вышли не сказы твои слушать, а дело делать, а потому, коли заметил, куда они с вашим добром путь держали, пока­зывай, а ежели, бегством спасаясь, не приметил ниче­го, тогда так и скажи.

— Как же не приметил! — насупившись, ответил Аким, сдерживая готовое прорваться наружу возму­ щение, порожденное несправедливыми словами князя и невозможностью ответить ему, как он, не задумыва­ясь, ответил бы ровне. — Мы с братишкой только татей увидели, так сразу в объезд саней застрявших пустились, замешкались бы чуток, и самим бы пришлось до города пешим ходом добираться.

— Что ж вас, так и отпустили? Не погнались за вами? Добыча?то легкая, — спросил недоверчиво князь.

— Да не такая уж и легкая, — буркнул под нос Аким, но князю ответил спокойно: — Почему не по­ гнались, еще как погнались, только не у них одних ко­ни резвые. Брата, правда, мечом достали, но и я обид­чика дубиной с коня свалил. Они, видать, побоялись из лесу выйти, вот мы и ушли. Как увидел, что отстала от нас погоня, я за кусты свернул и сразу же лесом поспе­шил назад. Пока добрался до этого места, тут уж все кончено было, лишь побитые возницы на обочине да вон там, — он махнул в сторону, куда уходила доро­га, — возок последний мелькает. — Рыжебородый и дальше бы рассказывал о своем удачном побеге, но вовремя заметил строгий княжеский взгляд и сразу вспомнил, о чем его спросили, и бодро закончил: — Могу одно сказать, Михаил Ярославич, ушла ватага по дороге, в лес не свернула.

— Верно он говорит, — подтвердил сотник, рядом с которым остановились несколько дружинников, только что вернувшихся из леса.

— Пусть сами скажут, — увидев их, приказал князь.

— В бору следы бродни оставили, только когда сю­да шли да хоронились чуть подале от дороги, ожидая знака от своих. А вот от саней следов нигде не видно, ни у дороги, ни в чаще. Да и не проехать там саням, ме­стами и конный с трудом пройдет, — ответил молодой дружинник с румяным лицом и едва начавшей проби­ваться бородкой.

— А что, Тихон, велика ли, по–твоему, ватага? Мо­жет, померещилось возницам, у страха?то глаза вели­ки? — спросил князь, краем глаза заметив, как по­краснел Аким и склонил голову.

— Думаю, Михаил Ярославич, что не меньше пяти десятков, а то и поболе будет, — почти без раздумий от­ветил Тихон.

— Уверен в том? — недоверчиво спросил князь, впившись взглядом в румяное молодое лицо.

— Уверен, — опять без раздумий ответил дружин­ник и, чтобы ответ его прозвучал весомее, добавил твердо: — Мы, князь, совет меж собой держали, каж­дый свое слово сказал.

— Ну что ж, значит, не обманулся Аким и нас в заблуд не ввел, — произнес князь торжественно, — и за то ему благодарность наша, что не побоялся да за брод­нями, которые иного хищного зверя страшней, просле­дил да все, как есть, поведал. Даст Бог, накажем мы их, чтобы и другим неповадно было в другой раз мос­ковских гостей обижать. — Михаил Ярославич немно­го склонил голову в сторону Акима, что должно было означать благодарственный поклон, и сказал, обраща­ясь к сотнику, но слегка повысив голос, чтобы слыша­ли остальные: — Дорога расчищена, все теперь в сборе, в какую сторону идти надобно, знаем, а дальше, наде­юсь, Бог путь нам укажет.

Василько согласно кивнул, и едва он тронул пово­дья, как его застоявшийся на месте конь, успевший ко­пытами размесить до серой снежной каши укатанный санями крепкий наст, еще недавно припорошенный чистым пушистым снежком, с радостью скакнул впе­ред, подавая пример остальным. Отряд двинулся по до­роге.

Последовавший за сотником Аким пребывал в не­доумении. Он был и горд от того, что князь сказал о нем добрые слова, но все же никак не мог взять в толк, зачем до этого понадобилось Михаилу Ярославичу насмехаться над ним и обижать несправедливым домыслом. Так и не отгадав этой загадки, Аким успо­ коился, ведь напоследок он получил от князя благо­дарность, а это было поважней всего другого.

С непривычки уставший даже от столь недолгого пути, Василий Алексич. был рад больше не тому, что князь не соизволил ни о чем его спрашивать и ограничился беседой с Акимом и своим дружинником, а кратковременной остановке, во время которой посадник смог немного отдохнуть и размять ноги. Однако не за­бывал он внимательно следить за тем, что и как гово­рил князь, чтобы сразу же вступить в разговор, если это понадобится.

Он хотел даже заступиться за несправедливо оби­женного, но вовремя себя остановил, решив, что лучше этого делать не стоит. Не пристало выказывать несо­гласие с княжеским суждением — себе дороже вста­нет. И все же остановило посадника от опрометчивого поступка не только это, просто он не раз убеждался в том, что Михаил Ярославич хоть и молод и кажется неопытным, но ничего без умысла не делает.

Так оно и получилось: князь выслушал всех, кого хотел, узнал, что ему надо было, и успокоить Акима не забыл.

«Хитер, хитер князь», — покачиваясь в седле, ду­мал посадник, пытаясь отвлечься от появившейся но­ющей боли в спине и поглядывая по сторонам.

Ехавшие впереди дружинники и люди посадника, которым следовало указывать дорогу, остановились. Впрочем, до поры до времени указывать было нечего: иди и иди по накатанному насту, сворачивать некуда, все тропки, проложенные в лесу, засыпаны толстым снежным покрывалом, кое–где испятнанным зверины­ ми следами.

— Что встали? — спросил князь, приблизившись к дружинникам.