один из спокойно стоящих сбоку боевиков мгновенно нанес Эми страшный удар по голове, от которого тот рухнул, как подкошенный» на траву неподалеку от все еще не пришедшего в себя Айстренча…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Квадрат белый, квадрат зеленый. Снова белый, снова зеленый. Белый. Зеленый Белые мягко светятся, зеленые чуть отсвечивают.
Странно, но раньше Эми никогда не обращал внимание на потолок, может быть, потому, что до этого дня ему не приходилось подолгу лежать на спине без всякой цели. Все дела, дела… жизнь по жестокому распорядку — подъем, занятия, прием пищи, отбой… Изредка — медосмотр, вечером — телевизор. Даже в свободные дни — дополнительные тренировки и отсыпаться, отсыпаться — про запас. А сейчас и спать не хочется, мысли в голову лезут. Долго думать штука непривычная…
Когда Элфос пришел в себя, он лежал во всей одежде и даже в ботинках на своей кровати в 206-С. Повертев головой и убедившись, что она почти не болит, только слегка ломит затылок, Эми стал вспоминать, что же с ним произошло. Долгий путь в джунглях, вспышка и стрельба по ослепленным людям, кровь, кровь, белые глаза Бига и висящее на дереве тело… Все это обрывками всплывало в памяти, словно происшедшее когда-то давно и не с ним, а с кем-то другим. А может быть, так оно и есть?
Элфос повернулся на бок, чтобы снять ботинки, и почувствовал, что что-то вдавилось ему в бедро. Машинально сунув руку в карман, он извлек оттуда небольшой туго набитый пакет из черного пластика. С удивлением помяв его в руках, Эми внимательно осмотрел непонятным образом оказавшуюся в его кармане вещь, но ничего не вспомнил. На пакете не было ни названия, ни маркировки, а внутри находилось что-то (судя по весу) легкое и на ощупь хрустящее.
Элфос попытался открыть пакет, но тонкая пленка оказалась на удивление прочной и не поддавалась. Тогда он неторопливо поднялся и прошел в ванну.
Мимоходом скользнув глазами по зеркалу, откуда на него глянула хмурая, давно не бритая физиономия с поцарапанной щекой, он взял с полки крошечные блестящие ножнички и вспорол черный пластик.
И в тот самый момент, когда на его ладонь высыпалась кучка белого кристаллического порошка, он вдруг совершенно четко вспомнил, как засовывал руку внутрь приоткрытого ящика в полутемной хижине и в ушах его зазвенел грозный окрик майора.
Эми поднес к глазам целую горсть геронила — огромное состояние! — и поймал себя на том, что нисколько не удивился, то ли потому, что ожидал увидеть нечто подобное, то ли просто потому, что утратил способность удивляться. Он аккуратно высыпал наркотик в раковину, стряхнул с пальцев серебристую пыль, и вдруг на, него как бы вновь накатила волна отвратительного запаха, словно во время той памятной облавы, перед глазами заворочался живой скелет, обтянутый коричневой кожей, мелко задрожали окровавленные ноги замученной девушки, и сержанта стошнило.
Судорожно вцепившись в край умывальника, он выворачивался наизнанку, стараясь выдавить из себя всю накопившуюся за долгое время мерзость…
Но вот мучительные спазмы в желудке прекратились. Эми тщательно вымыл руки и лицо, прополоскал рот и смыл с раковины бурые подтеки. Ему стало гораздо легче, как будто тугая струя воды унесла в отверстие стока часть его плохого настроения. Элфос вновь заглянул в зеркало и, несмотря на то, что ничего особо хорошего там не увидел, подмигнул своему отражению как союзнику. Вернувшись в комнату, он рухнул на кровать и устроился в прежней позе, закинув руки за голову.
Вот значит как. В запечатанных ящиках мы перевозим наркотики. Только оттуда? Или туда тоже? А как же человек, вывалившийся из дымящихся обломков?
Размышления Эми прервал щелчок. Дверь отворилась, и в комнату вошел штаб-сержант Биг Айстренч. Неторопливо пройдя по ковру, он подошел к столу и присел на полированную крышку, медленно подняв тяжелый взгляд на лежащего Элфоса.
Эми так же внимательно оглядел вошедшего, обратив внимание на длинный ряд танталловых скобок, стягивающих свежий багровый рубец на подбородке Бига, на его заплывшие от кровоподтеков глаза, запекшуюся кровь над левой бровью.
Оба молчали. Наконец Айстренч кашлянул и, стараясь держаться спокойно, заговорил:
— Я отказался писать рапорт, потому что был тебе кое-чем обязан. Так что судить тебя будут только за нападение на командира группы во время выполнения особого задания. Надеюсь, что приговорят к расстрелу.
Он соскочил со стола и так же неторопливо направился к выходу. На пороге задержался на мгновение и, глядя через плечо, добавил:
— Я не написал на тебя рапорт. Но теперь мы квиты, и я с удовольствием расшибу твою поганую башку! — в его внезапно осипшем голосе прорвалась бешеная ярость и, громко хлопнув дверью, штаб- сержант вышел.
Эми задумчиво посмотрел ему вслед. Что ж, все верно. Статья 24 пункт 11 Дисциплинарного Устава гласит: «ЗЛОСТНОЕ НЕПОВИНОВЕНИЕ ПРИКАЗАМ, РАВНО КАК И ПРЯМОЕ ФИЗИЧЕСКОЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ КОМАНДИРУ ВО ВРЕМЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ В ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ПРИРАВНЕННЫХ К НИМ, КАРАЕТСЯ СМЕРТНОЙ КАЗНЬЮ ИЛИ (ПРИ СМЯГЧАЮЩИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ) ПОЖИЗНЕННОЙ ССЫЛКОЙ В ШТРАФНОЙ ГАРНИЗОН КОРИЧНЕВЫХ БОЛОТ».
При смягчающих обстоятельствах… какие уж тут к черту обстоятельства. Так что приговор ясен, да и палач известен!
Элфос присел на кровать. Несмотря ни на что, настроение у него все еще оставалось приподнятым, мало того, он вдруг почувствовал зверский аппетит — опустошенный до дна желудок властно требовал пищи.
Подойдя к столовой нише, он привычно нажал на клавиши Линии Доставки. Но вместо знакомого мягкого жужжания раздался противный писк, и на табло блока заказов вспыхнули слова: «ЛИНИЯ ОТКЛЮЧЕНА».
Вот тебе и раз! Эми даже присвистнул от неожиданности. Ну, поганцы, ну, крохоборы! Что ж теперь, с голоду подыхать? Хотя до этого явно не дойдет…
Элфос бесшумно приблизился к двери и слегка нажал на ручку замка. Снаружи послышалось недовольное ворчание и неразборчивое ругательство, а в открывшейся щели блеснул ствол винтовки, после чего дверь вновь захлопнулась.
Охрана у выхода, все как и должно быть. Что же делать? Есть два варианта. Даже три. Первый: спокойно дожидаться развязки, надеясь на чудо… Ну, нет, это отпадает. В лучшем случае Болота, а если выбирать между пулей и Болотами, ей-богу, стоит выбрать пулю! Второй вариант: не дожидаясь суда и приговора, перерезать себе глотку… Чем? Да хотя бы осколками зеркала. Тоже не пойдет — зеркало металлическое, а телеэкран осколков не дает; остаются только ножнички — Эми даже усмехнулся, представив себе, как он будет ковырять свое огромное тело этим маленьким блестящим кусочком металла, и покачал головой. Вот еще, была охота людей смешить…
Остается последнее — попытаться силой вырваться из комнаты и хотя бы пошуметь напоследок… Тоже не сахар, но ведь не сидеть же сложа руки и не ждать, когда за тобой придут и поведут, как барана на убой…
Элфос встал посредине комнаты и сделал несколько резких движений и выпадов в разные стороны. Тело вроде бы слушалось, и он стал раздумывать, как бы похитрее убрать часового за дверью, но тут ему в голову пришла мысль, от которой Эми даже вспотел.
Вытерев рукой влажный лоб, он осторожно подошел к стенному шкафу и тихонько приоткрыл его. Так и есть! Справа, в самой глубине спокойно лежал туго набитый баул с полной защитной формой нападающего рэгикретча.
Элфос вытащил тяжелую сумку, стер с нее пыль рукавом какой-то куртки и перенес на кровать. Щелкнув замками, он вывалил содержимое прямо на покрывало и радостно улыбнулся. «Ну, что ж, еще
