[
Благовещение можно считать последним пророчеством и пророчеством в пределе (и на последней черте и в последней точке и в самом начале осуществления). И это не просто самое неотвратимое пророчество. Позволительно сказать, что оно также высочайшее и главное. Как Иисус — последний и высочайший из пророков, так, и в том же направлении, Благовещение — последнее и высочайшее из пророчеств. Оно исходит непосредственно от Бога, через ангела, который тут только посланец и вестник. А не через пророка, который есть человек. Оно поистине в этой последовательности та чудесная точка, где обетование соединяется с исполнением обетования.
Потому Благовещение — особый час в мистической истории и в истории духовной. Это вершинный час. Это особое мгновение и как бы точка в мгновении, точечное мгновение. Это весь конец одного мира и все начало другого. Весь конец первого мистического мира и все начало другого. И в одном из тех прекрасных долгих дней июня, где нет больше ночи, где нет больше мрака, где день встречается с днем, это последний миг вечера и вместе с тем первый миг зари.
Это последняя точка обетования и вместе с тем первая точка исполнения обетования.
Это последняя точка вчерашнего дня и вместе с тем первая точка завтрашнего.
Это последняя точка прошлого и вместе с тем и в том же настоящем первая точка огромного будущего.
В порядке пророчеств, в разряде прошлого, в категории обетования и возвещения оно и в самом деле последнее и высочайшее и вершинное. Оно прямое. И на самом деле, из всех способов возвестить о себе, приветствие — более чем непосредственный и более чем прямой. Потому что возвещаемое уже здесь. И в порядке исполнения обетования, в разряде исчерпанного прошлого, в категории Евангелий, в разряде прошлого, ставшего настоящим и будущим, это первая точка зари и первая точка присутствия. А к тому же, кроме того, и в самом будущем это отправная точка, в средоточии, как бы в горсти будущего это отправная точка для стольких прочтений Ave Maria, острие первого носа первого корабля неисчислимого флота, всех тех, что читал святой Людовик, и всех тех, что читала Жанна д'Арк.
По-латыни, по-французски.
(И по священному сходству к тому же отправная точка бесчисленных Salve Regina).
И как точка и острие и вершина узки и тонки и не имеют всей ширины основания, так это обширное обетование, начатое для всего мира, сведенное к целому народу, завершилось в тайне и в тени на смиренной девочке, цветке и увенчании целого племени, цветке и увенчании всего мира. Это пророчество, которое было на троне с Давидом и Соломоном, которое было явным для целого народа, объявленным для всех, провозглашенным для целого племени, — оно пришло к тайной вершине, к цветку, к увенчанию в безмолвии и тени. Оно завершилось неведомым для других приветствием одной-единственной смиренной девушке, произнесенным одним-единственным ангелом. А весь народ ждал Христа, пока Он не приходил. Но уже никто не ждал Его, когда Он собрался прийти.
Это приветствие, которое наполнит мир, было принесено в мир, сведенный к неведомой и тайной точке.
Во всех царских домах рождений ждет целое племя, на них надеется весь народ. Только в этом царском доме весть о царе была точкой приветствия, тайного и доверительного сообщения.
Благодаря явлению духовного зарождения, сравнимому с явлениями плотского зарождения и представленному явлениями плотского зарождения, так же, как плотское существо не может дать другое плотское существо иначе, как пройдя через определенную точку существования, через средоточие племени и точку зачатия, так и это мистическое и духовное существо, каким был народ Моисеев, не могло дать то мистическое и духовное существо, каким должен был стать народ Иисусов, иначе, как пройдя через некую тайну, некую неведомость, через точку мистического и духовного зачатия.
Самый огромный кедр не может дать другой кедр, кедр еще более огромный, он не может дать своего огромного наследника иначе, как пройдя через некую точку существования и племени, и она — даже не плод кедра, но семя в этом плоде.
Самый заметный кедр не может дать другой кедр, кедр еще более заметный, он не может дать своего заметного наследника иначе, как пройдя через некую точку тайны и неведомости, которая есть даже не тайна плода, но тайна семени в плоде.
Огромная мистика Израиля покрыла целый народ, а огромной и всеобъемлющей мистике Иисуса предстояло покрыть мир. Но одна не могла дать другую иначе, как пройдя через некую точку существования и духовного зарождения.
Через некую точку существования и мистического зарождения.
Огромное и заметное племя Израиля не могло дать огромное и заметное и всеобъемлющее христианское племя иначе, как пройдя через некую точку мистической тайны, духовной неведомости.
Потому два огромных мира не могли сообщаться иначе, как только своими вершинами, повернутыми друг к другу.
Это теорема углов, прилежащих вершинами.
Огромное прошлое не могло дать еще более огромное и всеобъемлющее будущее иначе, как пройдя через некую точку плодоносности, через некую точку зарождения настоящего.
Существо Моисея не могло дать существо Иисуса иначе, как пройдя через некую точку существования.
Народ Моисеев не мог дать народ Иисусов иначе, как пройдя через некую точку народа.
[
Человек увидел, что настоящее — вовсе не последний край прошлого со стороны недавнего, но последний край будущего со стороны нынешнего. Человек увидел, что сегодня — не следующий день за вчерашним, но, напротив, канун завтрашнего. Человек увидел, что сегодня — не первый день похорон, но, напротив, последний день еще не умершей деятельности.
И что настоящее — не просто преемник вчерашнего, но его наследник. И что сегодняшний день — наследник вчерашнего, а не просто его хронологический преемник.
Он показал, что не надо думать, будто сегодняшняя дата — это весь сегодняшний день, а дата настоящего — вся суть настоящего.
И что сегодняшний день исчерпан, когда ему дали дату (особенно дату в прошлом, дату на дату завтрашнего дня). И что настоящее исчерпано, когда исчерпана его дата (особенно дата в прошлом, дата на дату завтрашнего дня).
И что календарь не исчерпывает года, дата которого на нем стоит. И что даже про календарь нынешнего года не все сказано, когда сказано, что на следующий год он станет календарем года прошедшего.
И что надо ловить настоящее в самом настоящем, а не поджидать немножко, потому что именно это «немножко» лишает нас настоящего.
Что у настоящего есть некое собственное существо. И что ждать, чтобы лучше его понять, и понять спокойно, — это значит подвергнуть его тому единственному искажению, которое идет в счет.
Это значит исказить его в самом его существе, в том, в чем оно есть именно настоящее. И в чем оно не похоже ни на что другое. И даже на пазы прошлого, пусть самого недавнего.
И что не надо говорить себе: «Подождем немножко». Потому что именно это «немножко» и есть чересчур.
И что растение в гербарии — это уже не растение. И что насекомое в склянке — это уже не насекомое.
И что для понимания действительности надо быть не спокойным, а понимающим.
И что алчность и продажность, интеллектуализм и накопительство, материализм, механистичность, детерминизм, позитивизм, — все это хорошо для календаря, но, быть может, нехорошо для года, дата которого стоит на календаре.