- Не хочешь говорить? - нехорошо усмехнулся Ричардсон. - Ничего, сейчас захочешь…
Он со всей силы ударил его под дых, так что пленник, задохнувшись, согнулся пополам. Но, отдышавшись, он выпрямился, не удостоив аврора ни одним словом. И тут Ричардсон, освободив его от пут, начал методично его избивать - сначала руками, а когда тот упал, то и ногами. Пожиратель захрипел, но по-прежнему молчал. Аврор достал палочку.
- Последний раз спрашиваю - будешь говорить по-хорошему?
Ответом ему был презрительный взгляд серых глаз.
- Что ж, ты сам этого захотел. Круцио.
Мальчишка закусил губу до крови, но, в конце концов, не выдержал и закричал. Он бился на полу, словно выброшенная на берег рыба, и это зрелище было ужасным.
Но самое страшное заключалось в выражении лица Ричардсона. Создавалось впечатление, что эти пытки доставляют ему удовольствие, а в глазах горел фанатичный огонь.
- Что вы делаете?! - в один голос воскликнули Джеймс и Сириус, подскочив к аврору, и попытались выбить у него палочку.
- Не лезьте, куда не следует! - прошипел тот. - Вы еще неопытные, и не знаете, что творят эти подонки. Их вообще надо сразу уничтожать!
- Вы что не понимаете?! - воскликнул Джеймс. - Вы же становитесь такими же, как они!
- Дошло, наконец? - насмешливо прохрипел Пожиратель, по-прежнему лежавший на полу. - Нет между нами никакой разницы. Ваша так называемая «светлая» сторона так же жестока, как Лорд, и пользуется теми же средствами.
- Заткнись, щенок! - рявкнул Ричардсон. - А вы двое, вон отсюда! Видать, зря вас посчитали готовыми к работе.
- А ведь он прав, - задумчиво произнес Сириус, имея в виду Пожирателя. - И знаешь, Джим, мне как-то не хочется быть членом подобной организации…
Джеймс только кивнул, соглашаясь.
В тот же день они подали прошение об отчислении их из школы авроров по собственному желанию. А на следующий день то же самое сделала Марлин, которой они рассказали об инциденте.
И на первом же собрании в Ордене друзья набросились с вопросами на Грюма - ведь он был главой аврората, значит, все это происходило с его ведома.
- Как же так можно?! - возмущался Джеймс. - Чем же мы тогда от них отличаемся?!
Грюм молча выслушал их возмущенные обвинения и мрачно ответил:
- Да, я знаю, в аврорате сейчас многие зарываются. Но я не могу их остановить. Виной всему Крауч. Он дал аврорам полную свободу пользоваться Непростительными и делать с Пожирателями все, что они пожелают. Такое позволение на многих действует опьяняюще, - Грюм неодобрительно покачал головой. - Может, Крауч и прав. Среди них есть твари, с которыми иначе нельзя… Но ведь есть и другие, которые оказались там по молодости, по глупости, под влиянием родни…
Грюм не договорил и резко отвернулся, давая понять, что разговор окончен. А Сириус подумал про своего брата, который тоже оказался среди сторонников Волдеморта именно по перечисленным причинам. И еще он понял то, чего не договорил Грюм - подобная тактика, санкционированная Краучем, отталкивает вот таких вот юных дураков, которых еще можно было бы переубедить, и только убеждает их в правильности выбранного пути.
Нет, от своих юношеских мечтаний о героических аврорах они исцелились и больше туда не вернутся. По крайней мере, до тех пор, пока там распоряжается Крауч. А сражаться можно и в Ордене.
И никто не заметил, с какой задумчивостью и разочарованием во взгляде за ними во время этого разговора наблюдал Питер.
* * *
Из штаба Ордена Феникса Питер вернулся домой, погруженный в тяжелые мысли. Он считал, что Сириус и Джеймс неправы, уйдя из аврората. Ну и что, что там пытают пленных? Время сейчас такое. Победить может только сильнейший; а если быть слишком мягким, станешь слабым. У них слишком завышенные моральные представления, и, значит, они обречены на поражение. Питер не хотел быть на проигравшей стороне, когда все закончится. В конце концов, где правда, а где ложь - это еще вопрос спорный, а вот максимально удобно устроиться в новом мире - то, чем следует озаботиться.
Раньше Питер гордился своими друзьями и завидовал им - они были сильными, умными, яркими. Настоящими звездами в Хогвартсе. Но после школы все изменилось. Они отчаянно сражались с Волдемортом, но последний явно был сильнее. И Питер все больше задумывался о том, что перейти на сторону Волдеморта будет гораздо выгоднее. Да и мать перестанет его шпынять и смотреть презрительно. Может, даже начнет, наконец, гордиться… Этого последнего Питеру хотелось не меньше, чем оказаться в итоге на победившей стороне.
Он собирался поделиться своими соображениями с друзьями и позвать их с собой, но вовремя сообразил, что они не захотят. А их уход из аврората только подтвердил это.
И дома, приняв окончательное решение, Питер попросил мать представить его Темному Лорду.
- А что ты можешь предложить ему? - как всегда с холодным презрением осведомилась она.
- Очень много весьма ценной информации, - ответил Питер, впервые в жизни не опустив перед нею взгляд.
Она внимательно оглядела его с ног до головы и хмыкнула.
- Хорошо. Я узнаю, возможно ли это.
Несколько дней миссис Петтигрю не возвращалась к этому разговору и Питер уже решил, что у него ничего не вышло. Но вот поздно вечером в их доме появился темноволосый мужчина лет тридцати с вызывающим дрожь взглядом холодных темных глаз, в котором Питер узнал Рудольфуса Лестрейнжа. Тот и прежде несколько раз бывал в их доме. И он, в отличие от миссис Петтигрю, входил в ближний круг, то есть был одним из наиболее приближенных к Волдеморту Пожирателей Смерти.
- Рудольфус, - почтительно обратилась к нему мать. - Мой сын Питер хочет быть представлен Лорду. Говорит, у него есть ценная информация.
Лестрейнж глянул на него изучающе и кивнул:
- Сегодня Лорд сможет нас принять, - и с угрозой обратился уже прямо к Питеру. - Но смотри, если ты потревожишь его зря, ты горько об этом пожалеешь!
Питер нервно сглотнул и кивнул.
Они аппарировали в какой-то лес и потом долго шли, проваливаясь в снег, а голые ветви деревьев зловеще скрипели над ними от ветра.
Питер уже начал выдыхаться, не поспевая за широко шагавшим Лестрейнжем, когда они вышли на открытое место, где возвышался роскошный белый дом с колоннами, чуть ли не дворец.
В просторном роскошном холле их встретила Беллатрикс, которую до сих пор Питер видел лишь пару раз издали.
- О, кого я вижу! - издевательски протянула она. - Ты же дружишь с моим мятежным кузеном?..
Питер молча смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Беллатрикс была необычайно красива, но помимо этого в ее темных глазах горело какое-то безумное пламя, которое просто гипнотизировало.
- Не сейчас, Белла, - оборвал ее муж.
Та фыркнула, но от Питера отстала и повела их вглубь дома. Питер не успевал разглядывать мелькавшие перед ними анфилады богато обставленных комнат - дом показался ему просто гигантским.
Наконец, они вошли в просторный темный зал, освещаемый лишь несколькими свечами, расположенными рядом с громадным креслом наподобие трона. В этом кресле и сидел Волдеморт, еще более ужасный, чем Питер его запомнил. Казалось, что его глаза, полыхающее красным, пронзают тебя насквозь. А от того, что все в комнате, кроме кресла, терялось во тьме, становилось как-то жутко. К тому же вокруг трона-кресла обернулась громадная змея. Питер с трудом подавил желание броситься прочь отсюда.
- Мой Лорд, - с почтительным благоговением в голосе произнес Лестрейнж, склонившись чуть ли не до земли.
Питер почел за благо последовать его примеру.
- Рудольфус, - раздался холодный равнодушный голос, от которого мороз пробежал по спине. - Надеюсь, ты побеспокоил меня по важной причине?
