случае связанную с московской. Он организует издание произведений Евгения Попова, Инны Лиснянской, Семена Липкина, Юрия Кублановского. Обсуждает с издателями публикацию сборника Беллы Ахмадулиной с графикой Мессерера. Заботится о судьбе оставшихся в СССР и преследуемых авторов и деятелей культуры – Владимира Войновича, Георгия Владимова, Евгения Харитонова, Евгения Козловского, Александра Кривомазова.
Но при всех заботах, связанных с русской эмиграцией и судьбой оставшихся в Союзе, шло включение Василия в собственно американскую жизнь. В первые недели пребывания в Америке он получает приглашение занять в 1981–1982 годах позицию
Ну а пока они отправляются в штат Мичиган, в уже знакомый Аксенову городок Анн-Арбор, с двоякой целью – в университет, по приглашению которого приехали в США, и в гости к Профферам, продолжавшим интенсивно издавать книги русских авторов.
Их временный адрес – 200 State Street, 204 Ann Arbor, Michigan 48104, USA.
Тут же рядом располагался почтенный университет, по приглашению коего Аксенов прибыл в Штаты, и «Ардис», он же – дом Элендеи и Карла Профферов, где и провели Василий и Майя свои первые дни в Мичигане.
«Ардис» выпускает «Ожог». На очереди «Остров Крым», а Аксенов мало-помалу «начинает новую писанину», о чем сообщает Ахмадулиной и Мессереру в ноябре 1980 года. «Отрыв от Москвы, – пишет он, – получается здесь очень быстрый и как бы окончательный». И хотя и сам писатель, и Майя этому сопротивляются, новая жизнь – и культурная, и по-бытовому повседневная – требует максимального включения в себя.
Надо было получать статус беженца и вид на жительство, законное право пребывать и работать в США – «зеленую карту»: заполнять анкеты, посещать учреждения, отвечать на вопросы. Устраиваться, настраиваться, встраиваться. Осваиваться среди избытка прав и свобод человека (пусть даже пока и не гражданина). Наслаждаться комфортом технологической цивилизации, дружелюбием интеллектуальной и академической среды, позитивностью бизнеса.
Местная повседневность началась для них с открытия банковского счета. Но глядь – а они уже спокойно справляются с поддержанием его положительного баланса, освоили оплату товаров и услуг кредитной картой, а квартиры – чеком. Да-да! Уж и квартиру сняли, телефон поставили.
Этот свой опыт Аксенов подарит нескольким своим литературным героям. Скажем, Игорю Велосипедову из романа «Бумажный пейзаж», что, отсидев «червонец» как диссидент, прибывает в Штаты, где с каждым днем становится всё американистей, о чем и рассказывает: «Уже имеется у меня соушел секьюрити намбер[185] (прошу не волноваться, никакого отношения к госбезопасности), уже я член клуба 'Трипл Эй'[186], уже застраховался по групповому плану в Блу Кросс и Блу Шилд[187], книжки получаю из Бук-офси-Монс[188], счет открыл в Кэмикл Бэнк, там же и Индивидуал Ритаермент Аккаунт[189]». Примерно тем же самым занимались Василий и Майя.
Из Анн-Арбора они наезжают в Детройт, штаты Нью-Йорк и Теннесси, а также в Вашингтон, который Ди-Си[190]. Там в Кеннеди Центре слушают Ростороповича, Максима и Дмитрия Шостаковичей. Митя играл концерт деда, и Аксенову вдруг «стала мерещиться Москва и снег в переулках, еще не тронутых Степанидой…». После он спросил: о чем ты играл? А тот: о поземочке… Потом сидели у Ростроповича, и вдруг, тихо постучавшись, вошел Брежнев: дорохые товахищы, не здесь ли товахыщ Хусак? Это Мстислав надел маску генсека, купленную на днях в Вене. Напомнил о Союзе. Впрочем, хоть «отстраненность от Москвы» и ощущалась, но при этом «приляпанность нашу к России, видимо, ничем уже не оторвешь, – пишет Аксенов, – в газетах ищу только русские репортажи и уж потом прочитываю остальное». Близость с Родиной останется с ним в течение всего американского путешествия.
Оно обещало быть долгим. Возвращение в Россию было возможно только с крушением коммунистической системы. А о нем всерьез никто и думать не смел. Так что устраивались на всю жизнь. Хоть и не в Анн-Арборе, но в США. Становились американцами: Аксенов готовился получить гражданство приютившей их страны. И это не была измена Родине. Родина изменила ему – лишила советского гражданства.
4
22 января, промчав за рулем от Мичигана через южные штаты до Лос-Анджелеса, Василий и Майя прибыли в Калифорнию, где ему предстоял семестр в роли
– Тебя весь день разыскивают журналисты. Прошу прощения, но Указом Президиума Верховного Совета СССР ты лишен советского гражданства.
Гнев Аксенова был страшен. Он счел этот жест власти оскорблением своего достоинства.
Не питая особого пиетета к «красной картонке с плотной розовой бумагой внутри», он тем не менее считал себя неотделимым от страны и с презрением писал: «…Идеологические дядьки не только ведь книжечки говенненькой меня лишили. Это они в своих финских банях постановили родины[192] меня лишить. Лишить меня сорока восьми моих лет, прожитых в России, 'казанского сиротства' при живых, загнанных в лагеря родителях, свирепых ночей Магадана, державного течения Невы, московского снега, завивающегося в спираль на Манежной, друзей и читателей, хоть и высосанных идеологической сволочью, но сохранивших к ней презренье».
После ужина Дин, Василий, Майя и другие гости пошли на Океанский бульвар в Санта-Монике. В калифорнийскую ночь. Ночь его новой Родины. Он решил просить власти дать ему американское гражданство. И принести клятву гражданина. Вот ее сокращенная версия:
«Настоящим я клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти… что я буду поддерживать и защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов Америки… что я буду верой и правдой служить Соединенным Штатам Америки; что я возьму в руки оружие и буду верой и правдой сражаться на стороне Соединенных Штатов, когда буду обязан сделать это по закону; что я буду нести нестроевую службу в вооруженных силах Соединенных Штатов, когда буду обязан сделать это по закону; что я буду выполнять гражданскую работу, когда буду обязан делать это по закону; и что я приношу эту присягу открыто, без задних мыслей или намерения уклониться от ее исполнения. Да поможет мне Бог»[193].
Но ею процедура не исчерпывается. Она требует упорства, терпения и выносливости при заполнении множества форм и подготовке вороха справок. Минул семестр, а процесс все длился. Пришла пора ехать в Вашингтон. Документы полетели следом и… канули в недра администрации. Пришлось начинать сначала. Как жизнь. Смена столиц – непростое дело.
5
«Смена столиц» – Сapital Shift: так называлась передача Аксенова на радио. Десять минут монолога, обращенного к слушателям в СССР – стране, где он родился:
– Добрый вечер, господа…
После «дорохих тоуагищей» звучало очень живо.
Впервые Аксенов пришел в вашингтонское бюро «Свободы» в 1980 году. Редактор Борис Оршанский, бывший советский офицер и звукотехник Богдан, речь которого, похоже, состояла из выражений «пся крев!» и «холера ясна!», усадили его перед микрофоном. «Ну что, Вася, поклевещем?» – спросил Оршанский. Пошла запись.
С тех пор спокойный голос Аксенова звучал в эфире регулярно.
Английский заголовок его программы являл собой игру слов. Штука в том, что существительное
