Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие

еще не появился на поверхность, хотя срок сдачи прошел полтора месяца назад…»

Но кончилось всё хорошо. В 1985 году роман вышел в издательстве Random House, вице-президентом которого служил Питер Оснос, прежде – корреспондент Washington Post в Москве, друг Майи и Василия. Там же выйдет целая серия его книг. В то время Random House отличался от многих других издательских домов тем, что руководство видело его и успешным деловым предприятием, и солидной культурной институцией; там считали: мы можем позволить себе издавать авторов, чье имя известно, а тексты хороши и социально значимы, понимая, что не заработаем на них биг бакс[205], но при этом повысим свой престиж. Ничего, что издательский бизнес – жестко конкурентная среда и в Америке ежедневно выходит 3000 книг.

К тому же имелся весомый пример – Владимир Набоков, русский писатель, и успешный рыночно, и ставший мировым мэтром. Аксенову 48 лет. Он силен и энергичен. Бюрократы, гнавшие «МетрОполь», создали ему в США изрядную рекламу – образ гонимого и отважного борца за свободу творчества. И его еще не смыли новые информационные волны. Но откладывать дело в долгий ящик не следовало.

Обстоятельства благоприятствовали появлению больших американских книг Аксенова.

Но начать Аксенов решил с нон-фикшн – сделать книгу о Штатах. Проехать от океана до океана, от Великих озер до Мексики, и рассказать американским американцам об открытиях американца русского. Где только он не побывал и один, и с Майей. Проделав на олдсмобиле «Омега» – первой своей купленной в Штатах машине (причем не в кредит, а, к изумлению продавцов, за полную цену) – путь по Восточному побережью и через Юг – от Мичигана до Лос-Анджелеса, исколесив Калифорнию и добравшись до Гавайских островов. Из путешествий, наблюдений, встреч и бесконечных сравнений двух миров и двух образов жизни, наложенных на личный советский и американский опыт писателя, и родилась книга «В поисках грустного бэби».

3

Вскоре после приезда Аксенов в беседе с Джоном Глэдом[206] поделился мыслями об этом проекте: «Я думаю, что американскому читателю как раз интересно будет читать про неизвестный мир, читают же сейчас научную фантастику…Со временем, может быть, я как-то начну больше жить внутри американского общества. И это не значит, что я уйду из своего прошлого. Прошлого у меня достаточно, чтобы писать до конца жизни… Вот когда уезжаешь из страны в 48 лет, этого уж хватит тебе, чтобы писать, а новый американский опыт мне очень интересен».

Кстати, опыт этот вовсе не был безоблачен. Пришлось столкнуться и с пошлостью, и с грубостью, и с жестокостью Америки. Тяжкое впечатление произвела на Аксенова гибель юного провинциала, ограбленного и затюканного в Нью-Йорке толпой хулиганья и в отчаянии бросившегося на рельсы сабвэя. Со страстью и болью он описал этот эпизод, в какой-то момент ворвавшись в историю и промчавшись часть пути рядом с несчастным парнишкой. Вот только для автора этот бег был не слишком опасным, а для парня стал смертельным.

В этом фрагменте перед нами предстает трагедия преследования и ужас загнанности, которые и Аксенову довелось испытать в жизни и которые писателю дано было преодолеть. Возможно – из последних сил: избежать сдачи, позора, разорения. Сохранить себя. Отстоять суверенное «я». Отдельность от толпы. Способность если не сопротивляться, то скрыться.

В Штатах ему довелось столкнуться и с мошенниками, и с хамами бытовыми и чиновными, и с несчастными и отвязными бамами[207], и просто – с бродягами, жаждущими опохмелки.

Где в Вашингтоне можно опохмелиться
На халяву, то есть как полный бам?
Так вопрошают без постоянного местожительства лица,
У которых лишь зажеванный чуингам
Скрыт за щекой, а в кармане ни цента,
У которых совесть расхлябана, но хитрость мудра,
Ну вот вы и появляетесь на террасе Кеннеди-центра
В четыре с четвертью, с проблесками утра.
Главное – явиться в единственном экземпляре!
. . .
За разговорами многое недопИто,
Или недОпито, стало добычей бомжА,
Пять-семь бокальчиков, вот вам и пинта,
Можете радость свою существенно умножать.
. . .
Вы остаетесь, застенчивый бомжик,
Двадцать пластиковых бокалов опорожняя,
Шепчете: Боже, всемилостивейший Боже,
Дай мне прилечь возле твоего урожая.

Он их не боялся. Скорее, жалел. Но научился избегать встреч со зловещими персонажами из опасных зон американского бытия и держаться своего мира – интеллектуалов, писателей, издателей, предпринимателей – воспитанных, утонченных, хорошо одетых, сдержанных и полных юмора beautiful people. Мира, где обсуждаются стихи и романы, звучит изысканный русский репертуар хора Йельского университета, гитара заезжего Окуджавы, виолончель Ростроповича, гомон «нашей толпы» на многочисленных вечеринках…

Им посвящена в книге глава «Многопартийная система», где, впрочем, речь идет не о партиях, но о парти – вечеринках, на которых тусуется тот самый «красивый народ», что и стал той, распределенной по профессиональным и возрастным секторам, культурной средой, в которую окунулся Аксенов: международные деятели бизнеса и искусств, писатели романтического и других направлений, ветераны давних и недавних войн, а также «контр-адмирал Т., Грэг и Найди, Мэл Дершковиц и княжна Трубецкая», короче – «их толпа».

Особое место среди «красивого народа» занимал, конечно же, ЗАП – «знаменитый американский писатель». Это существо оказалось особым образом впечатано в сознание советской интеллигенции в образах Хемингуэя, Фолкнера и Стейнбека, а затем Апдайка, Миллера, Мейлера, Воннегута или Доктороу… В них и их героях, по мнению Аксенова, читающая и отчасти пишущая публика СССР находила то, чего ей не хватало: смелость, независимость, устремленность к приключениям, постоянный поиск новых ощущений, переживаний, ролей – набор черт, которые потом Василий Павлович определит как байронический. Не зря Набоков назвал Хемингуэя «современным Чайльд Гарольдом», – в этих словах, считает Аксенов, звучало пренебрежение, а для него они были высокой оценкой. «Разве уникальные таланты Пушкина и Лермонтова начинались не по разряду провинциального байронизма?» – вопрошает писатель. Здесь-то, видимо, стартует разработка Аксеновым двух важных новых для него тем: байронизма и американского мифа.

Быстро выяснилось, что байронит – это мифический «знаменитый американский писатель». ЗАП как он есть – отнюдь нет. На войну он не спешит. Бой быков ему претит. Он мало пьет, но вкусно ест и сладко спит. А в промежутках говорит, а точнее изрекает, сентенции, рассчитанные на цитирование масс-медиа. Так, перемещаясь с приема на прием в компании статных дам и кавалеров (похоже, с одним и тем же лонг-дринком в руке), он поддерживает в мире впечатление: он важен. И вот он здесь – на вернисаже, фуршете или файф-о-клоке, – не чтоб открытьем поделиться и людям всей душой открыться, или с друзьями чтоб напиться, как было принято в Москве, но чтоб напомнить о себе, ради коммерческой рекламы.

Похоже, думается Аксенову, энергетический центр мировой литературы сместился в зону сопротивления, где байронитствует писатель из Восточной Европы и СССР – антитоталитарий и либерал, культурный партизан или беглец, подобный ему самому, что играет новую роль – изгнанника, заново испытывает старое острое ощущение – жажду признания, переживает очередное приключение – жизнь в Америке.

Важную роль в которой играют иммигранты из России. Они делятся на несколько волн и множество групп и вносят немалый вклад в культурную, академическую и технологическую жизнь этого общества. Великий музыкант Сергей Рахманинов, гений авиации Игорь Сикорский, основатель социологии Питирим Сорокин, сотни писателей и изобретателей, профессоров и докторов; сотни тысяч менее известных, но важных людей, которых принято звать «простыми»… Им посвящены главы «Новые русские племена», «Русское лето в Новой Англии» и немало эпизодов книги. Аксенов высоко ценил роль русского меньшинства в жизни Америки.

Не менее интересны его суждения и о другом меньшинстве – глава «Негры под американским снегом». В ней автор делится опытом общения с черными американцами. Особое место занимает в ней история, актуальная для него лично как изгнанника.

Вспомним: Аксенов просил об американском гражданстве. Но, прибыв в столицу, так и не получил из