тяжелый человек заведующий. Настоящая сволочь. Тут все так и считают… А кроме того, разве это так уж хорошо — работать в морге? Да это тебе и не по специальности?
— Наверное, работа в морге — это не специальность, — ответил я. — Вероятно, это призвание.
Мы посмеялись, вспоминая, как в студенческие годы ходили в анатомичку и некоторые девушки- первокурсницы падали поначалу в обморок. К слову сказать, сама Хельга всегда держалась мужественно и не подавала виду, что боится.
— Я могу узнать, нет ли других вакансий, — предложила Хельга. — Ты же сам знаешь, постороннему никогда всего не скажут в отделе кадров. Наверное, места есть, только их придерживают.
— К пришлым с улицы всегда подозрительное отношение, — согласился я. — Эта дама так и смотрела на меня — все думала, наверное, с чего бы это я явился без рекомендации? Вероятно, приняла меня за тайного алкоголика…
Мы договорились, что я позвоню на следующий день и Хельга мне скажет, что ей удалось узнать.
— Только не звони мне в ординаторскую, — сказала она. — Там вечно телефон занят, можно три года звонить. Вот мой домашний телефон.
— Да, кстати, — сказал я после упоминания о доме. — Совсем забыл спросить у тебя — ты замужем? Я слышал, что ты развелась с Левой…
Я не стал говорить о том, что слышал о его отъезде, не все любят эти разговоры.
— Нет, не замужем, — ответила Хельга и, поймав мой удивленный взгляд, добавила: — Что ты так смотришь? Ничего нет в этом удивительного. На свете полно одиноких незамужних женщин. Тебе, как венерологу, это должно быть известно лучше, чем многим другим.
— Но ты ведь — не многие женщины, — ответил я и запнулся. Однако, молчание мне не помогло, и Хельга без труда прочитала мои мысли и чувства.
— Ты хочешь сказать, что я — красивая женщина? — спросила она, улыбаясь печально и иронично. — Но веда и это не спасает от одиночества. Да, я неплохо сохранилась для своих лет и хорошо выгляжу. Но ведь у меня и требования к мужчинам повышенные.
— Дорогой алмаз дорогой оправы требует, — сказал я словами Паратова из «Бесприданницы» Островского. Хельга этого не поняла, но усмехнулась в ответ:
— Вот именно. Может быть, и не в дороговизне дело, но ведь и за первого попавшегося я тоже не выйду. Надо уважать себя. Как человека и как женщину.
Мы попрощались, и я пошел прочь. В ту минуту я не собирался звонить Хельге на следующий день. Зачем? На самом деле никакого места я не искал, и ее помощь была мне не нужна. Было даже немного неудобно, что она будет беспокоиться из-за меня.
Я покинул больницу в расстроенных чувствах. Наверняка, Скелет или любой другой детектив сделал бы все гораздо лучше и эффективнее меня. Ну, и чего я добился этим визитом? Потолкался, посмотрел и ничего не увидел. Вот что значит быть дилетантом.
Скелет основательно приготовился к ночному дежурству. Он купил себе большую пластиковую бутыль голландского лимонада, завернул в бумагу два гамбургера, которые собирался съесть в полной темноте, сидя в своей машине. Потом долго выбирал место, где машину поставить. Нужно было видеть въездные ворота в больницу и в то же самое время оставаться незаметным.
В конце концов он выбрал место напротив, чуть наискосок, возле заброшенного киоска с разбитыми стеклами, под толстым деревом с пышной кроной.
Теперь машина стояла так, что большая часть ее была скрыта киоском и деревом. Скелет погасил все огни и остался в относительной темноте июльской ночи.
Темно не было — царил полумрак. С тоской он подумал о том, что нельзя курить. Вернее, можно, но для этого нужно сидеть, нагнувшись под руль, чтобы в кабине не мелькал огонек сигареты.
Он сидел с упрямством, которому сам удивлялся. Было понятно, что скорее всего бандиты не появятся ни сегодня, ни завтра. Если им вообще суждено появиться… С чего он взял, что все происходит именно в этой больнице?
Просто от отсутствия других вариантов. Надо же как-то искать. Самое простое — предположить, что органы изымаются в больничных условиях и что эта больница находится поблизости от места, откуда Клоун забирает трупы.
Конечно, такой метод несколько напоминает анекдот про человека, который потерял в темноте кошелек. Он ползал на коленях под фонарем и ощупывал землю.
— А где ты потерял кошелек? — спросили у него.
— Да вот там, — сказал человек и махнул рукой вдаль.
— Так почему же ты ищешь его здесь? — удивились люди.
— Потому что здесь светло от фонаря, а там — темень, — ответил тот.
Скелет вспомнил анекдот и усмехнулся про себя. Но, с другой стороны, его опыт говорил ему, что не стоит усложнять проблему.
«Жизнь не так проста, как многие надеются, — говорил его милицейский начальник. — Но и не так сложна, как многие опасаются». К искомому результату часто приводит не удача, не озарение, а именно совокупность простых решений…
Скелет просидел почти всю ночь, до того момента, когда стало восходить солнце. После этого дежурить уже не имело никакого смысла.
К больнице часто подъезжали машины. Это был санитарный транспорт. В проеме двери приемного покоя мелькали люди, их было много — водители, санитарки, врачи.
Скелет даже покинул свой пост и осторожно обошел здания больницы со всех сторон.
Утром, когда можно было уже не ожидать никаких неожиданностей, Скелет вошел в больничный садик и походил по нему, присматриваясь к строениям. После этого можно было уезжать домой и ложиться спать с чувством выполненного долга, но он решил этого не делать.
Он остался здесь, в садике, и просидел в нем до полудня. Хотелось есть, свои два гамбургера он давне уже «приговорил», но хотелось побыть тут еще. Скелет чувствовал, что ему нужно приглядеться к жизни этого заведения. Дело в том, что за эту ночь он убедился в одном — в ошибочности своей теории. Стало ясно, что осуществлять потрошение людей с последующим их умерщвлением в больнице невозможно. Даже в ночное время.
Больница и ночью продолжает жить. Ходят люди, ездят машины «Скорой помощи». Через приемный покой таскать людей опасно — там дежурная медсестра, да и врач. Втаскивать через окна первого этажа — можно, конечно, но маловероятно. Как-то несолидно получается.
Вариант «отпадал» просто на глазах. Скелет не мог себе представить, как бандиты могли бы протаскивать свои жертвы в больницу и уносить их потом, не рискуя при этом каждый раз.
Однако, и уходить не хотелось. Уйти проще всего. Но тогда — что? Тогда — где искать? Уйти он всегда успеет.
Только к десяти часам утра его внимание привлекло некое движение в углу садика, почти возле въездных ворот.
Возле самого въезда на территорию больницы стояло приземистое двухэтажное строение. Оно было самым старым и неприбранным во всем комплексе больничных корпусов.
Окна были не мыты уже, казалось, столетие. Стены, сложенные из старинного красного кирпича, облупились. Штукатурка осыпалась во многих местах, обнажив кладку.
В здании было несколько дверей, которые были окрашены в казенную коричневую краску, но окраска явно производилась в последний раз во времена первых пятилеток.
Всю ночь в одном из окон горел свет, который едва пробивался сквозь толщу пыли и грязи, которыми было залеплено стекло. Свет горел, и Скелет обратил на это внимание, но никакого движения вокруг здания не было.
Теперь, утром, туда прошел пожилой человек и скрылся за дверью. После этого вновь никого не было до самого полудня. И лишь после полудня Скелет догадался, что там находится. Он никогда бы об этом не подумал, если бы не заметил стайки людей, направляющихся туда.
Люди были явно посторонние, не больные и не медицинский персонал. Они все были разного
