который славился в народе многими великими подвигами веры. Между тем, как его соотечественники бились, проливали кровь и принимали смерть за Святую Софию, Иоанн молился, молился денно и нощно. Вдруг, на молитве, в тишине, ночью, послышался ему голос: «Иди в церковь на Ильине улице, возьми образ Божией Матери, поставь его на забрале города, и вы узрите спасенье».
Поутру он поведал людям о полученном свыше откровении. Все исполнились радости и надежды, одушевились верой, пошли собором на Ильину улицу. Митрополит совершил молебное пение перед святой иконой. Потом повергся перед ней на колени, и, плачущий, рыдающий, произнес молитву: «О Пречистая Мати, упование наше! Грешные, мы молимся Тебе со слезами — не предай нас!» С этими словами он взял ее на руки; казалось, она сама о себе подвигнулась. Народ в умилении, в восторге, не мог выговорить ни слова и только восклицал: «Господи помилуй!» Архиепископ передал икону двум дьяконам, и торжественным ходом, со всем духовенством, под сенью хоругвей, в сопровождении народа, отнесли ее к укреплениям и поставили на стене. Там кипела отчаянная битва. Стрелы, как дождь, сыпались за стены. Вдруг одна ударилась в икону, и икона, рассказывают, повернулась к городу. Слезы потекли из очей Божией Матери, кои архиепископ принял на свой фелонь. Новгородцы получили «якобы некую силу дерзости». В то же время туман покрыл суздальцев: они, не видя, начали убивать друг друга. Новгородцы бросились из укрепления и довершили поражение. Вся осаждающая рать обратилась в бегству (1170).
Множество суздальцев попало в плен, так что продавались они в Новгороде по две ногаты. Остальные, возвращаясь по разоренным местам, терпели ужасный недостаток в продовольствии: иные умирали с голода, другие в великий пост ели конское мясо.
Новгородцы приписали свое спасение от такой многочисленной рати заступничеству Пресвятой Богородицы, и, в изъявление своей благодарности, положили праздновать ежегодно, 27 ноября, ее честному знамению, что после исполнялось ими уже вместе со всей православной церковью — однако же долго кроме Суздаля!
Андрей не достиг своей цели, рать его была разбита, он, казалось, должен был уступить, — но нет, побежденный, он все-таки остался победителем, и уступили новгородцы, а не он. Сила его уже не зависела от случайностей. Новгородцы вскоре должны были указать путь от себя своему храброму защитнику, князю Роману, и прислали к Андрею просить о мире и князе. Ужасная дороговизна возникла у них вследствие разорения, недостатка в подвозе из соседних, Андрею подчиненных, областей, или неурожая: кадь ржи продавалась почти по 4 гривны, хлеб по две ногаты, а пуд меда по 10 кун.
Андрей, довольный их покорностью, дал им Рюрика, брата умершего, между тем, Святослава Ростиславича, из-за которого он начал войну.
Рюрик прожил у них недолго, недовольный, кажется, своим положением; неудовольствие его обнаружилось отнятием посадничества у Ярослава, преданного Андрею, который и бежал к нему в Суздаль. Андрей не поладил и с прочими Ростиславичами. Рюрик уже не мог оставаться в Новгороде, и поспешил оттуда вон, а новгородцы послали к Андрею просить себе князя (1171).
Андрей прислал сначала посадничать того же Жирослава, прибежавшего от Рюрика под его покровительство, а потом дал своего младшего сына Георгия (1172). Новгородцы слушались его во всем, и сам архиепископ Иоанн, который столько прославился во время последней осады города, приходил к нему во Владимир.
Новгородцы ходили по зову Андрея со своим молодым князем, Георгием Андреевичем, на помощь его полкам под Киев против Ростиславичей.
Таким образом, они почти совершенно подчинились великому князю суздальскому, как вдруг он был убит в Боголюбове своими приближенными, составившими против него тайный заговор (1174). Новгородцы обрадовались, разумеется, избавившись от сильного противника, надеясь освободиться из-под ненавистной власти.
Во Владимире произошли смятения. Дружины выбрали себе в князья племянников Андрея, сыновей его старшего брата Ростислава, шуринов рязанского князя Глеба. Они не смогли утвердиться и вынуждены были уступить дядям, Михаилу и Всеволоду, младшим детям Юрия Долгорукого.
Ростиславичей приняли к себе новгородцы, незадолго перед тем выгнавшие Андреева сына Георгия. Они рассчитывали, что враги великого князя суздальского лучшие для них друзья и помощники.
Мстислав Ростиславич женился в Новгороде, взяв за себя дочь посадника Якуна Мирославича. Его вызвали, однако же, вскоре ростовцы, после смерти Михалка, и оставил в Новгороде своего сына.
Эта война также была несчастлива для Мстислава, и он должен был вернуться в Новгород, но новгородцы указали ему путь вместе с сыном Святославом (1176): «Ты ударил пятою Новгород, и пошел на стрыя своего Михалка, поваблен ростовцами; Михалка Бог поял, а с братом его Всеволодом рассудил тебя: чего же тебе у нас надо?» Мстислав ушел в Рязань.
Новгородцы взяли у Всеволода племянника, Ярослава Мстиславича. Глеб рязанский, его шурины начали со счастливым владимирским князем новую войну, но все были побеждены и взяты в плен.
В следующем, однако же, году (1177) они были отпущены в Русь, и с дороги повернули в Новгород. Новгородцы опять посадили у себя на столе Мстислава, брата его Ярополка в Новом торгу, а Ярославу Мстиславичу дали Ламский Волок.
Война с великим князем суздальским, который все более и более оказывался достойным преемником своего брата Андрея, была неизбежна. Вскоре он пришел под Торжок. Жители обещали дань и медлили. Дружина побудила князя взять город приступом. Город был сожжен, люди пленены, имущество взято на щит за новгородское непокорство. Ярополк бежал.
Отправив пленников к Владимиру, Всеволод обратился к Волоку Ламскому. Выручив прежде князя, племянника, он пустил людей на вороп, и город был сожжен.
Мстислав вскоре умер в Новгороде, 20 апреля, индикта 10, 1178 г.
После его смерти новгородцы перевели к себе Ярополка, бежавшего из Торжка.
Всеволод рассудил за благо принять прежние меры в отношении новгородцев и велел перехватить новгородских купцов, торговавших в его волости.
Новгородцы тогда изгнали Ярополка, привели к себе Романа смоленского, который прожил у них несколько месяцев, и они послали в Русь за Мстиславом, братом его. Мстислав отказывался, говоря: «Не могу идти из своей отчины и разойтися с своею братьею». Но братья и мужи уговорили его исполнить желание новгородцев: «Иди, брат, если тебя зовут с честью. Разве Новгород не наша отчина?» Мстислав послушался, думая вернуться при первом случае в Русскую землю. Он пришел в Новгород с боярами новгородскими и был принят с великой честью 1 ноября.
Через некоторое время Мстислав созвал новгородских мужей и предложил им идти на чудь и отмстить поганым за их обиды. Новгородцы были очень рады и собрались вслед за своим князем (1179). Мстислав опустошил Чудскую землю и возвратился, приведя много челяди и скота. Возвращаясь от чуди, он зашел в Плесков, захватил сотских, не хотевших племянника его Бориса, и договорился с людьми.
Проведя зиму в Новгороде, пошел весной на своего зятя Всеслава в Полоцк, возвратить один погост, заведенный за Полоцк Всеславом первым сто лет назад, да сосуды церковные и ерусалим, им же захваченные. Когда пришел он на Луки, намереваясь отомстить за эту старую обиду, то его старший брат, Роман смоленский, прислал к нему мужа сказать: «Обиды тебе до Всеслава нет, а если хочешь идти на него, то пойди прежде на меня». Всеславу же послал Роман помощь с сыном Мстиславом. Мстислав не захотел поступить наперекор старшему брату и возвратился в Новгород.
Там он занемог и, приказав дитя свое, Владимира, Борису Захарьичу, поручая его с волостью братьям Рюрику и Давыду, 13 июня в пятницу (1180) скончался и положен в той гробнице, где лежит Владимир, сын Ярослава. Новгородцы искренне оплакали его, приговаривая: «Не пойдем мы больше с тобой, господине, в иные земли, порабощать поганых в область Новгородскую. Тебе хотелось, господине, всех поганых привести под нашу волю, ты отмстил им за наши обиды, как и дед твой Мстислав. Ему поревновал ты, господине, и наследил путь деда своего. Теперь не увидим тебя больше, господине, и солнце наше закатилось». Так, говорит летопись, плакало над ним все население новгородское — сильные и худые, нищие и убогие. Дружина предана была ему безгранично, он всегда уступал ей всю добычу, и речами своими подавал дерзость воинам своим. Не только новгородцы, но вся земля Русская не могла забыть его доблести. И черные клобуки его долго помнили. Не было никакой страны, которая не любила бы его и не желала бы иметь своим князем: «всегда бо тосняшеться на великия дела».
После смерти Мстислава, новгородцы посылали в Русь к новому врагу Всеволода, великому князю
