Праздник продолжался. С полдороги вернулись стрекозы — оказалось, вместо японского биолога запихнули в вертолёт Федьку Куролесова. Он в тот момент был здорово похож на японца, весь в подаренном кимоно. Пришлось поисковикам возвращаться и вытаскивать из Федькиных полатей Хероито Кото, которого куролесова баба, обознавшись, сунула по темечку и уложила на печь.
Пока из-под тёплых грудей Катьки вытаскивали счастливого Хероито, из вертолёта успел выскочить американский космический пехотинец и, рванув на груди комбинезон, упал лицом в лопухи. Потом вскочил, гикнул и помчался в поле. Приглянулась ему, видать, Косая.
За американцем долго, пугая бабочек, гонялся прилетевший с поисковиками консул, уговаривая не дурить и вернуться на американскую родину! Консула поймали за сараями и напоили до бесчувствия. Отбивали его от гостеприимных аборигенов уже русские вертолётчики, ко всему привычные.
Короче, вывозили из Косой пьяных астронавтов два дня. То одного потеряют, то другого! То важные приборы забудут, то козу провожающих в салон запихнут, а то и ещё чего. Так бы и увязли навеки, пополнив число местных жителей, если бы начальник поисковой партии, уставший пить, не приказал отступать — любой ценой. Тогда стрекозы насовсем, окончательно ретировались, взмыв в небо наискось.
Так закончилась история с покорением космоса. Скоро и осень подошла, дожди, опята и морковь. Потревоженная Косая вернулась к прежней жизни. Страсти угасли, и все стали по-прежнему пить, ничего не делать. Только крутенковский отпрыск Никита вынес из этой нескладной истории свою мораль. Какую? Никому не говорит, сидит на крыльце, слушает рассказы отца о звёздах, Циолковском, учителе словесности и козе Дашке. Можно не сомневаться — космос в Косой поселился надолго, дело наследственное.
Следующим летом собрался Аполлинарий Матвеевич посетить с дружественным визитом Луну, захватив сына. Но это будет уже другая история, «Аполлон-29» с хвостиком.
Александр Егоров
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ДЕМОНА
Скоро рассвет, а я только начал. Жаль, если мой рассказ оборвется на самом важном месте или еще, чего доброго, вместо последней строчки получится какая-нибудь ерунда, бессмысленный набор слов, звукоподобия, графические объекты или что еще там напечатает мой друг, chekhov2020, версия 2, updated. Пока что он служит исправно. Исправно включает многоточия, если я говорю лишнее. Переставляет местами слова… вот опять переставил. Говорят, у него англоязычное ядро. За эти деньги могли бы разработать что-нибудь поумнее. Или просто я к нему не привык?
Я ведь никогда не вел дневников. Поэтому и мысли путаются. Но мне нужно записать всё как было, по порядку, чтобы потом прочесть и вспомнить. Ну, или кто-нибудь другой прочитает всё это, если я не успею вовремя стереть.
Да, скоро рассвет. За окном висит половинка луны, похожая на полукруглый, слегка деформированный светящийся дурацкий череп, желтая самодовольная луна, почти такая же, как в ту ночь, когда все начиналось. Если вдруг умрешь, она тоже будет висеть и светить, и отражаться в темных лужах на асфальте. А может, и нет. Может, кто-нибудь выключит ее, как я вот сейчас выключу эту лампу… Ой, нет, так еще страшнее. Когда слова появляются в темноте из ничего. Да еще если такой заголовок.
Demon — это мое имя в сети. Я живу в Москве, и мне примерно восемнадцать, или около того, что немаловажно для этой истории. В нашей стране в некоторых специальных играх можно регистрироваться только с восемнадцати, поэтому будем считать, что мне восемнадцать. У меня довольно стандартная внешность, на которой я не стал бы останавливаться, разве что на одной детали: зрение у меня так себе. Приходится использовать стимулятор сетчатки. Это почти такой же вижн-дивайс, как для трехмерной графики, но сложнее и дороже. С ним я даже в реале неплохо вижу, и ночью и днем одинаково, только всё видится как будто в сумерках, как если смотреть через прибор ночного видения. Мне нипочем не разрешили бы играть в игры, если бы врач не сказал родителям, что так мне легче будет налаживать отношения со сверстниками. Совместные увлечения сближают, говорил он. «Кто знает, — говорил он, — что творится в это время у них в головах, но они, кажется, счастливы».
Не знаю, как насчет остальных, но я все это время был не слишком-то счастлив. И налаживать отношения у меня никогда не получалось.
Это я, Demon, говорю сейчас эти слова, a chekhov2020 записывает. Сейчас два часа ночи, все в доме спят, и я стараюсь говорить тише. Мне понадобится час или чуть больше, чтобы завершить мою работу. Нужно будет вернуться в самое начало, иначе я сам ничего не пойму. Отлично, Chekhov, так и сделаем, только не надо менять строчную букву на заглавную.
В тот день, когда все начиналось, я как раз решил подключить неплохую контактную графическую модель — Roman Empire, итальянского производства, tridimensione autentica, как написано в рекламе. Почему-то я люблю исторические игры. В тамошнем медленном мире я чувствую себя здоровым и сильным. И зрение не тормозит, как обычно. Это ощущение трудно описать словами, особенно для тех, кто не использует зрительный стимулятор… ну и хватит об этом.
Мне всегда нравилось, что пейзажи в Римской Империи прорисованы очень подробно: здесь есть дворцы на холмах и виноградники, выложенные камнем дороги и поросшие плющом изгороди, крестьянские домишки и громадные деревянные кресты, которые кто-то зачем-то расставил вдоль обочин. В этот день солнце уже садилось, и кроны деревьев на розовом небе казались вырезанными из бумаги.
Я хотел попасть на второй уровень, пока не стемнело совсем. Это было несложно, правда, пришлось потратить на трансфер сразу пять монет из кошелька.
В Риме действовал полноценный многопользовательский режим, о чем сообщали плакаты на городских воротах; на каждом из постов кошелек легчал на одну, а то и на две монетки, зато вокруг становилось все оживленнее, и гости (такие же, как я) встречались все чаще. Их легко можно было отличить от местных жителей. Хотя бы по тем взглядам, которые они бросали на девушек.
Тут было на что посмотреть. Правда, я давно подозревал, что итальянцы устроили пользователям подлянку и поселили на втором уровне только тех, что пострашнее. Эти девицы прогуливались туда-сюда рука об руку и делали вид, что не смотрят в твою сторону, и даже не разговаривали; правда, если обратить на них внимание, они оживали и начинали болтать на какой-то своей латыни и жестикулировать, и выглядело это довольно нелепо.
Симпатичные начинаются с четвертого уровня, думал я.
Пройдя по узким, скверно мощеным улицам, я неожиданно вышел на обширную площадь. Колоннада неизвестного мне дворца громоздилась впереди, а слева и справа тянулись каменные галереи, темные и пустынные. В стороне сцепились колесами две неуклюжие повозки, запряженные одинаковыми с виду быками, там же о чем-то спорили (и плевались) одинаковые погонщики. Но я смотрел не на них.
Девушка моих лет, худенькая, в джинсах и кожаном пиджаке, стояла совсем одна посреди этой площади: конечно, она тоже из гостей, подумал я, и конечно, в первый раз. Только вот что она забыла в этой игре? Девушка испуганно оглядывалась, словно искала кого-то взглядом. Меня она не замечала.
Погонщики щелкали кнутами и бранились по-итальянски, а сами подбирались к девушке все ближе и ближе. Деревянные колеса скрипели. Сейчас они вышибут ее отсюда, понял я. Такие уж правила в этих играх, и новичкам обычно приходится туго.
— Э-эй, — окликнул я местных. — А ну пошли вон.
Девушка обернулась. Глаза у нее были синие.
— Спасибо, — сказала она.
— Да не за что, — отвечал я. — Не бойся. Они вообще-то тупые.
— Я и не боюсь. Но все равно спасибо.
Погонщики, ворча, убрались подальше со своими телегами, а я все глядел на эту девчонку. Дело вот в чем: такие игры написаны специально для… ну, в общем, уж точно не для девушек. Она даже не смогла
