— Почему не сообщили? Почему Кнапп молчал? Вы офицеры немецкой разведки или приготовишки?
Бюхнер как-то сразу осунулся, сник, а Габт побагровел и, не задумываясь особо, осыпал бранью провинившихся. Мюллер с интересом наблюдал эту сцену.
— Вы безмозглые идиоты! — бушевал Габт. — Ведь пожарники могли сфотографировать все ваши помещения.
— Мы от них не отходили, герр Габт, — оправдывался Бюхнер. — А вот Фишер сам их всех незаметно сфотографировал. Вот, пожалуйста…
Бюхнер открыл ящик бюро и передал снимки полковнику. Тот принялся пристально рассматривать их и, перекладывая, остановился на одном. Вдруг лицо его перекосилось. Габт вскочил и прошипел, повернувшись к Мюллеру:
— Ганс! Я же вам говорил еще в поезде, что за нами следят. Здесь… посмотрите, на фотографии тот же человек, которого я видел в вагоне.
Мюллер внимательно посмотрел на снимок и хладнокровно подтвердил:
— Да, это, несомненно, он, я тоже его запомнил.
Габт взволнованно прошелся по гостиной:
— Куда девался Фишер?
— Он там коктейли для вас готовит, — пролепетал Бюхнер, — какие-то особенные.
— К черту коктейли!
Пусть немедленно явится сюда. Вскоре в гостиную, снимая на ходу фартук, вбежал Фишер.
— Слушаю вас, герр Габт.
— Скажите, когда вы фотографировали группу пожарников, лицо вот этого, долговязого, хорошо запомнили?
— Да. Я его помню. Он как инженер выяснял причины пожара и проверял электропроводку.
— Он ходил по зданию, может быть, фотографировал? Осматривал расположение комнат? — Габт не спускал с Фишера тяжелого напряженного взгляда.
— Н-нет! Я ведь неотлучно находился рядом. Он больше интересовался состоянием проводки и распорядился о ее замене. Уверяю вас, он никак не мог что-либо сфотографировать.
— Все равно не успокаивайтесь! — воскликнул Габт. — Это, несомненно, чекист, он меня всюду преследует. Бюхнер, распорядитесь, чтобы мне немедленно подали машину. Я отправляюсь в посольство. Там надежнее. Все встречи будем проводить там. Теперь о вас, Ганс. Решено! Вы сегодня же ночью переоденетесь, возьмете советский паспорт, выберетесь отсюда и направитесь по разработанному в Берлине маршруту. О каждом перемещении будете сообщать телеграфом до востребования на условленные фамилии. Кнапп будет передавать эти сведения в Берлин.
Поздно вечером Виктор Ларцев докладывал Базову:
— Все прошло удачно, я навел страху на Габта. Нарочно показался ему в их вагоне, а здесь, в Континентальхаузе, ему, несомненно, показали мое фото. Пусть теперь не мешает работать Жаркову.
— Где Габт сейчас?
— Поехал укрываться в немецкое посольство.
— Да… — медленно проговорил Базов. — Жаль. Упускаем такого опасного врага. Но если мы его возьмем, последует провал «НС-13». И наш Жарков может там у них погибнуть. А Габт… Он, видимо, сам уже выйдет из игры. Постарел, бестия! Нервы у него сдают…
ТРЕВОЖНЫЙ ВЕЧЕР
Возбужденное настроение не покидало Анну ни на минуту. Она решила, что надо действовать активнее, хотя никаких указаний на этот счет от Базова не получала. День ото дня ее все больше занимали таинственные совещания Бюхнера и Фишера, которые велись в гостиной, расположенной как раз под ее комнатой.
И Анна решилась на хитрость. После пожара в Континентальхаузе местами была повреждена осветительная проводка, и над чашкой люстры в гостиной образовалось отверстие, которое еще не было заделано. В комнате Анны это отверстие прикрывал давно лежащий здесь ковер.
После ужина Анна, как обычно, отправилась наверх, в мезонин. Оставив ключ в замочной скважине, чтобы обезопасить себя от подглядывания, она откинула ковер и приникла к отверстию ухом. «Слуховой аппарат» получился отличным, и она сразу же услышала очень важный разговор.
— И все-таки я считаю, что доложить о наших подозрениях консулу Кнаппу необходимо, — чеканил слова Бюхнер.
— Чепуха! Поверь мне — чепуха! — Фишер говорил весело, и Анна поняла, что он уже под градусом. — Надо проверить еще раз Маринову. Только и всего!
— Чем больше ты путаешься с бабами, тем глупее становишься. Проверять еще раз, как ты советуешь, Франц, — бессмысленно.
— Безусловно. Тем более что зашифрованные документы хранятся и у тебя «где-то», и у меня «где- то» в комнатах. Разве не так? И этой бабе легко взять бумаги, находящиеся в комнатах.
— Они зашифрованы.
— Да! Но в ГПУ не дети!
— В чем ты конкретно ее подозреваешь, Иоган?
— Трезор покусал твою пассию около сейфа…
— Ну и что?
— Причем бросился на нее — значит, сейф ее интересовал.
— А может быть, она взбесила Трезора. Он ведь бросился и на меня, Иоган. И я убил его…
«Бежать! — подумала Анна. — Бежать от всего… От всего запутанного, грязного, что окружает ее тут, в Континентальхаузе. Бросить все и бежать!»
Но тогда она предаст людей, поверивших ей, — Базова, Ларцева. Да только ли их? Она бросит начатое дело на полдороге и провалит всю работу по раскрытию шпионской сети. При первых же признаках тревоги эти люди поменяют документы и обличье, скроются, убегут за границу, найдут прибежище в посольстве. Без поимки их с поличным у чекистов будут связаны руки.
Она, Анна Маринова, должна узнать конкретные планы врагов. У них что-то намечается. Только тут, в Континентальхаузе, есть возможность узнать, что собираются предпринять эти лица, выдающие себя за коммерсантов.
Вскоре Анна вновь воспользовалась «слуховым аппаратом». Это был вечер приезда в Континентальхауз Габта и Мюллера. Анна слышала истерику Габта, с удивлением узнала, что Мюллер вовсе не Мюллер, а русский офицер, продавшийся немцам! У него, как он сам сказал, были отличные документы, и он собирался инспектировать русскую агентуру на местах, побывать на Дону, на Урале.
Вскоре за Габтом пришла машина из посольства, и он уехал. Бюхнер предложил Мюллеру коктейль, но тот отказался. Не стали пить и остальные — в угоду достаточно высокому гостю из Берлина. Что гость высокий, Анна поняла по тому, что Мюллер, или как его там, довольно бесцеремонно отчитал Бюхнера и Фишера.
— Сами понимаете, господа, сейфы абвера с досье на агентов в России практически пусты. Бывшие сановники, бывшие фрейлины, бывшие министры либо обитают за границей, либо вообще не у дел. Среди «спецов», как говорят русские, мы пока не имеем особого успеха… Те, кто числится в нашей картотеке, скорее, деляги, огрызки нэпа, но не ученые, не инженеры. Да и таких единицы, и практической пользы для нашего дела от них ожидать трудно. Больше пяти лет вы вели только подготовительную работу! Нужен широкий размах и масштабные операции. Предупредите своих агентов на Днепрогэсе, Волхове, Могэсе, бакинской «Красной звезде», на Урале — в Златоусте, Свердловске, Челябинске, — чтобы они были осторожны и не занимались мелочами. Надо готовиться к будущему…
— Вы не представляете себе, герр Мюллер, всей трудности работы с русскими, — возразил
