диавольский! Вот я и пел в яме-то: говорят, они, упыри-то, шуму да веселья, да громкого слова не любят.
- Вон оно что, - задумчиво кивнул Иван. - И что, как убили, никто не видел?
- Ясно, не видели… Снегопад тогда был, а Егор, вишь, домой откуда-то возвращался - у Хвалынца хоромы на Черторые и постоялый двор, - вот и захотел спрямить путь оврагом… Там и смертушку свою отыскал.
- Угу… - Иван задумался. - А откуда Егор возвращался?
- Из Кремля, говорят. К какому-то важному боярину за новым назначеньицем ездил. А ты чего спрашиваешь-то?
- Так. Любопытно просто. Ну, что ты сидишь, Михайла? Давай наливай.
После полудня пурга утихла, в небе показалось солнышко, а выпавший снег вдруг стал золотистым, пушистым, искрящимся. Любо-дорого было ехать! Вывалившая на улицу ребятня с криками неслась в санках с черторыйских горок, где-то играли в снежки, где-то пытались лепить снежную бабу - только вот беда, снег был сухой, не лепился.
Щурясь от солнца, Иван, наклонившись в седле, спросил у пробегавших мальчишек дорогу. Услышав ответ, благодарно кивнул и дернул поводья. Верный конь без всяких приключений домчал молодого дворянина до хором, принадлежавших воеводе Федору Хвалынцу. Невеликие хоромы - две избы с теремом, конюшня, амбары - прятались за высокой оградой. Спешившись, Иван постучал в ворота и услыхал, как, загремев цепью, залаял во дворе пес. Долго не открывали - покуда достучался, юноша сбил все кулаки.
- Кто таков? - высунулся наконец из маленькой калиточки слуга - седенький хитроглазый старичок.
Иван вытащил загодя припасенный тархан, где было сказано - кто он и что. Правда, привратник, похоже, оказался неграмотным. Что ж, следовало ожидать…
- Думного боярина Семена Никитича Годунова посланец! - важно приосанился юноша. - Разбойного приказу дворянин московский Иван Леонтьев.
Привратник поспешно согнулся в поклоне.
- Веду дознанье по важному делу - убивству Егора Хвалынского. Давай отворяй ворота, да поскорее.
Еще раз поклонившись, дед шустро загремел засовом.
- Коня куда привязать?
- А ты давай поводья-то, родимец, я и отведу твово коника куда надо. А сам во-она в горницу поспешай. Солнышко-то наше ясное, Егорушку, как раз сегодня и схоронили… - Старик вдруг сморщился, так что показалось, будто вот-вот заплачет. - Так ты, господине, уж не обессудь, посиди с нашими. Там и расспросишь кого надо.
- Так воевода что, приехал на похороны?
- Что ты, что ты, - замахал руками привратник. - Мыслю, вестники еще токмо до Ярославля добрались. Покуда соберутся, покуда приедут… Да и воевода батюшка Федор Иванович по зиме-то поохотиться любит, поди и посейчас уехал - ден на десяток, никак не меньше. Потому и порешили Егорушку схоронить, не дожидаясь. Правду сказать, воевода не особо-то его и долюбливал, сироту, при себе не держал. Так что уж мы схоронили… Али неправильно сделали?
- Почему ж, - Иван вздохнул. - Правильно. Куда, говоришь, идти?
- Эвон, - показал рукой дед. - На крыльцо поднимайся, а там пройдешь сенями.
Доверив старому слуге коня, юноша снял шапку и быстро взбежал на крыльцо.
За столом, накрытым не столь уж и обильно, собралось человек двадцать, судя по одежке, людей не особенно знатных, впрочем, среди них мелькнула пара знакомых лиц, из тех, что постоянно ошивались в Кремле. Дьяки или дворяне. Иван негромко поздоровался, кивнул. Знакомые - а ведь и впрямь знакомцы - кивнули в ответ, подвинулись, уступая место. Кто-то поставил напротив нового гостя миску холодца и бокал с водкой. Юноша, как и подобает, молча выпил за помин души. Покривился - водка оказалась жгучей, - тяпнул скорей холодца.
- Выходит, и ты знавал парня, Иван? - тихо произнес сосед - чернявый молодой человек с острой бородкой, одетый в длинное темное платье из тех, что предпочитают писцы да дьяки.
- Знал, - на всякий случай соврал Иван. - Но не близко. А ты?
- И я так, шапочно, он в наш приказ заходил частенько, мы уж думали - к нам на службу верстается, ан нет, к вам, на Земский двор…
- Не успел. - Иван шмыгнул носом. - А ты из какой избы?
- Федор я, Разрядного приказу дьяк. - Чернявый вдруг улыбнулся. - Не помнишь разве, к вам заходил частенько.
- А, ну да, ну да, - Иван наконец вспомнил чернявого Федора - и в самом деле, тот к ним в приказную избу захаживал, то по поручению начальства, то просто так, поболтать. Вот это славно.
- Слушай, Федор, ты ведь завтра на службе будешь?
- Буду, - дьяк кивнул. - Как не быть? К тебе, что ль, зайти?
- Если нетрудно.
Федор хохотнул:
- Нетрудно. Только навряд ли я тебе чем помогу.
- Ну, хоть чем-нибудь… Мне б сейчас здешних опросить, пока не упились.
- А это запросто. - Дьяк встал и, подозвав какого-то длинного человека в темной ферязи, представил гостю: - Алексий, управитель местный. Он тебе, Иван, все и обеспечит. Ну а мы пока поминать будем.
Выслушав Ивана, Алексий, понятливо тряхнув головой, предоставил в его распоряжение смежную горницу, в которой из мебели имелся стол да огромный сундук, обитый медными, позеленевшими от времени и отсутствия чистки полосками.
- Чернила, перо - нужно ли?
- Нет. Хотя… - Подумав, молодой человек махнул рукой. - Тащи! Может, и запишу что. Неча зря голову перегружать. А ты вот что, Алексий, зови-ка по очереди сюда тех, кто с покойничком был наиболее близок, с кем он обычно куда-нибудь ездил, ну и тех, кто хозяина вашего последним видал.
- Понял. - Управитель чуть улыбнулся. - Спроворим.
Первым в горницу вошел совсем еще молодой парнишка, лет, может, пятнадцати на вид, а то и поменьше. Белобрысый, щупленький, с каким-то загнанным и потухшим взглядом.
- Вот… - отрок поклонился и смущенно потер руки. - К тебе, стало быть, господине. Алексий сказал…
- Ты кто таков? - обмакнув перо в чернильницу, живо поинтересовался Иван.
- Онисим, Егория нашего холоп… - парень вдруг всхлипнул. Совершенно непритворно всхлипнул, а из глаз хлынули слезы, - видать, отрок искренне любил своего погибшего господина.
- Садись вон, на лавку, Онисим, - Иван махнул пером. - Да сырость тут не разводи, говори по делу.
- Спрашивай, господине.
- Когда ты в последний раз видел своего господина?
- Тогда… - Онисим сгорбился и, глотая слезы, зашмыгал носом. - В тот самый день, когда… Господи, Господи, да разве ж…
- Господа молить опосля будешь, - безжалостно прервал Иван. - Сейчас подробненько расскажи: как там все в тот день было? С самого утра и до… Ну, ты понял.
- Дак обычно все было. - Парень поднял заплаканное лицо. - С утра самого в Кремль поехали, в приказ.
- В какой именно?
- В… Земский вроде…
- Так-так-так! Интересно! И зачем же вы туда поехали?
- Знамо, зачем. Господине службу искал. Вот тятенька его, Федор Иванович, и написал письмишко самому Семену Никитичу Годунову… Тот и должен был пособить. Семен Никитич - человек важный…
