переворот! Идиоты! Я не думал, что они решаться…
— А… А Горбачев об этом не знает?
Иваненко усмехнулся и посмотрел на Орлова взглядом человека, удивленного наивностью собеседника.
— Думаю, что Горбачев не в курсе.
— А Борис Николаевич? Может, он…
— Андрей! Да не будь ты таким наивным! Это все направлено не против Горбачева, а против Ельцина! Я же говорю: это настоящий переворот! Антиконституционный переворот!
Орлов растерянно смотрел на Иваненко. Он только сейчас в полной мере осознал, что это означает для них, сотрудников органов госбезопасности. Ведь Председатель КГБ СССР, по сути дела их вышестоящий начальник, — один из членов ГКЧП.
— А Крючков?
— Что Крючков? Я только что… вот… пять минут назад с ним говорил. Спрашиваю его: «Владимир Александрович, что происходит?» Он мне: «А вы где?» Интересно, а где я должен быть? Он говорит: «А! Мне ваша позиция понятна». Я ему: «Владимир Александрович, народ вас не поддержит, выйдет на улицы!» Ты знаешь, что он мне сказал? «За кого выйдет, за Горбачева?», а потом добавил: «Порядо-о-к надо наводить!»
Иваненко был взволнован. Он словно заново переживал этот тягостный разговор с Председателем КГБ СССР.
— Я ему сказал: мол, Владимир Александрович, это же — авантюра!
А он, знаешь, что мне ответил? — «История нас рассудит».
— Ну в этом он прав. История действительно нас рассудит…
ИНФОРМАЦИЯ: «Не хочу казаться пророком и ясновидящим, но меня смущало то, что главным теневым руководителем ГКЧП был В. Крючков, Председатель КГБ СССР. Между собой мы его называли дедушкой. И не потому, что он был в годах, а за его нерешительность, просветительскую деятельность, а может быть, и профессиональную слабость. Он на всю страну неоднократно говорил об агентах влияния — и в то же время ничего не сделал для их разоблачения. Он был воспитан не руководителем-новатором, а человеком, который ничего не делал без санкции сверху…»
Происходящее было неожиданным не только для Иваненко и Орлова. Никто из немногочисленного состава КГБ РСФСР, да и всего КГБ, даже не подозревал, что день 19 августа станет для многих точкой отсчета нового этапа жизни, насыщенного событиями и резкими поворотами…
ИНФОРМАЦИЯ: «После Всероссийского совещания до меня уже начали доходить тревожные слухи… Конкретного мне никто толком ничего не говорил. Но напряженность в отношениях Союза с республиками нарастала… Стала явной активность Бориса Николаевича, добившегося независимости… Что-то зреет! Но что? Ничего уточняющего ни по сути, ни по срокам, ни по действующим лицам не было…»
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «19 августа я находился в Кургане. Там получили сначала телеграмму Председателя КГБ СССР Крючкова. Начальник управления спрашивает меня:
— Что делать?
— Там обстановка такая, что в общем-то надо подождать…Ты ж видел: у Янаева руки трясутся…
— Будем ждать!
А через некоторое время по милицейским каналам пришла телеграмма от Иваненко. Он показывает мне ее и снова спрашивает:
— Что делать будем?
Трудно тогда было принять правильное решение. И начальник управления довел до личного состава крючковскую шифровку, а телеграмму Иваненко положил и «подождем-с»… Но его можно понять: Когда ты получаешь указание от Председателя КГБ СССР, а затем от Председателя КГБ РСФСР, да еще через милицию…
Я был на совещании в Управлении и своими глазами видел наметившееся противостояние среди оперативного состава: одни — за коммунистов, другие — за демократов. Дело дошло чуть не до мордобоя…»
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «19 августа я был в лесу, в палатке. Под Медным, где мы с поляками, прокурорскими работниками и армейцами вскрывали захоронения.[61] Проводили экспертизы, определяли, где кто похоронен… И вдруг сообщение но радио, и прекращается всякая информация. Я налаживаю связь через военных, затем мчусь в Тверское управление КГБ… Сразу понял — переворот. И одна только мысль беспокоила: чтоб стрелять не начали. Я же в Афгане[62] насмотрелся на все эти перевороты…
Приезжаю в управление, узнаю, что неожиданно начальник заболел… На совещании руководящего состава зачитали телеграмму, полученную от Крючкова, а потом заместитель начальника говорит:
— Здесь находится представитель Центра полковник Скобелев, пусть он скажет, как нам действовать.
Я сказал тогда:
— Считаю, что пока никаких резких движений предпринимать не надо. Ситуация непонятная… В такой ситуации действует закон десантников: «Не знаешь, что делать, — не делай ничего»
Российские чекисты, бывшие в полном неведении о готовящемся перевороте, не могли и предположить, что в недрах самого КГБ СССР есть «крот»[63] — «демократический крот». Об этом стало известно из публикации во французском журнале «Пари матч». Его личность до сих пор остается загадкой для тех, кто пытался понять хитросплетения событий августа 1991 года.
ИНТЕРВЬЮ: «Вопрос: В своей книге вы утверждаете, что один сотрудник КГБ информировал демократов о назревающем путче. Как это было?
Госсе: Этот сотрудник КГБ, сторонник перестройки, 14 августа предупредил о том, что ультраправые силы партии намерены сместить Горбачева. Этот человек занимал важный пост в КГБ, но работал под гражданской «крышей». Наша встреча с ним проходила в лучших традициях шпионских романов: капюшон его куртки закрывал лицо, место встречи он назначил сам, пришел раньше нас и ушел первым. Этот информатор предупредил А. Яковлева,[64] как годом раньше предупреждал Э. Шеварднадзе,[65] о подготовке к захвату власти. В ходе путча этот «крот» продолжал поставлять информацию относительно того, что происходило в лагере путчистов… Он был осведомлен о передвижении войск…»
ИНФОРМАЦИЯ: «Ельцину этот ГКЧП был нужен! Если бы его не было, его бы обязательно надо было создать! Оп прекрасно знал о готовящемся путче… Лучше повода было не придумать!»
