встал из-за стола, крепко пожал Орлову и Бабусенко руки и впервые за все утро улыбнулся:
— Осторожно… В штаб ГКЧП едете!
— Ничего, Виктор Валентинович, все будет в порядке. Отправим шифровку и вернемся! — С этими словами Орлов и Бабусенко вышли из комнаты. Во внутреннем кармане пиджака у Андрея лежал вчетверо сложенный листок бумаги, которому суждено было сыграть важную роль в разворачивающихся событиях. Такой же листок Слава убрал в карман куртки.
Старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР Семен Енокович Мартиросов был на бюллетене. Как только он услышал по радио немало удивившую его новость об образовании ГКЧП, поехал на работу. Он терялся в догадках, что же реально произошло. Может быть, нашлись силы, которые положат конец вакханалии? Может, Горбачев и Ельцин одумались и, прекратив склоку, наведут порядок в стране, не допустят дальнейшего развала великой державы? Может, наконец, восторжествует разум, а не эмоции и низменные страсти? Но подспудно Мартиросов понимал, что все зашло уже очень далеко. Горбачев сдает одну позицию за другой, буквально теряя власть. А Ельцин, со свойственной ему напористостью, забирает эту власть.
На работе кое-что прояснилось. Лео Альфредович, начальник Мартиросова, сказал:
— Семен, не вовремя болеешь. Быстро иди в Юридическую службу и готовь шифртелеграмму на места. Тебя не было — я послал туда Третьякова.
— А что надо… Какие указания надо дать?
— Иди-иди! Там уже все знают. Председатель срочно поручил подготовить шифртелеграмму в органы на местах, чтобы объяснить им, что надо делать в этой ситуации… Я тебе ничего не могу сказать. Сам не знаю. Иди, не теряй времени!
Мартиросов быстрым шагом направился в соседнее здание. Странно, но в подземном туннеле, соединяющим оба корпуса — «старое» и «новое» здания, ему не встретилось ни одного человека. Тревожные предчувствия овладели Семеном Еноковичем.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Я пришел в Юридическую службу. Там сидят ее начальник Алексеев[67] и мой коллега по управлению Третьяков.[68] Я спрашиваю их: «Что вы делаете?» Отвечают: «Шифровку готовим». Дают почитать, а в ней: «ни в коем случае не выполнять указания ельцинской группы», «полностью ей противостоять»… Да еще поставили мою фамилию, как исполнителя документа!..
Но наверху же никаких действий не предпринимается, Комитет сам ничего не делает, а местным органам дается команда действовать!
Они не знали сами, что делать, все выпустили из рук… А при этом решили дать указание органам госбезопасности как себя вести…
Можно себе представить, что бы натворили начальники на местах, если бы такое указание получили!? Каждый бы действовал как ему вздумается: один объявил бы гражданскую войну, другой начал бы стрелять и арестовывать, третий — еще как-то накалять обстановку. Такое указание давать было нельзя. Страна и так стояла на грани гражданской войны.
Об этом я сказал не только в Юридической службе, но и доложил зампреду Лебедеву…[69] Я предложил, чтобы содержание телеграммы было примерно такое: «Никаких активных действий и участия в митингах. Контролировать обстановку, получив информацию незамедлительно докладывать руководству для принятия соответствующих решений…»
Мартиросову показалось, что ему удалось убедить коллег подготовить шифровку с четкими указаниями местным органам госбезопасности не ввязываться в противостояние, не усугублять непродуманными действиями и так чрезвычайно сложную обстановку.
Но, как оказалось, текст, подготовленный с участием Мартиросова, не понравился Крючкову, и он потребовал придать телеграмме более «наступательный характер». К написанию окончательного текста Мартиросова уже не привлекали и он остался в неведении, что же ушло в территориальные органы госбезопасности, да, возможно, еще и с его визой. В те дни неопределенности и непредсказуемости развития событий многие думали о том, как обезопасить себя от возможных разбирательств впоследствии, в будущем.
ДОКУМЕНТ: «Председателям КГБ республик, начальникам УКГБ по краям и областям (РСФСР)
О мерах по усилению контроля за политической и оперативной обстановкой
…В соответствии с Законом СССР «Об органах государственной безопасности в СССР» все органы госбезопасности на территории Союза, в том числе и КГБ РСФСР, УКГБ по краям и областям России, подчиняются высшим органам государственной власти республик и КГБ СССР.
С учетом изложенного, органам госбезопасности в нынешней обстановке необходимо принять все исчерпывающие меры по безусловному выполнению решений ГКЧП, обеспечивающие полный контроль за развитием ситуации на местах…
Необходимо обеспечить полное, непрерывное и объективное информирование Комитета госбезопасности по всем аспектам складывающегося положения, прогнозировать вероятный поворот событий и своевременно выходить с обоснованными предложениями.
Исключительно важно сохранить единство и сплоченность чекистских коллективов, объединенных общностью задач и интересов, действовать с пониманием своей высокой ответственности перед народом.
Поразительно, что в одно и то же время, но в разных местах — один в Белом доме, а другой на Лубянке — Орлов и Мартиросов, еще пару месяцев назад бывшие коллегами в Инспекторском управлении и сидевшие в одном кабинете, готовили телеграммы, которым суждено было сыграть исключительно важную роль в августовские дни 1991 года.
Несмотря на то, что они волею судьбы оказались по разные стороны противостояния союзной и российской властей, мыслили они практически одинаково: и тот и другой предлагали своему руководству дать указания территориальным органам госбезопасности не втягиваться в противоборство, не применять силовые действия для реализации решений, принимаемых враждующими сторонами, будь то ГКЧП или команда Ельцина. И Орлов, и Мартиросов понимали, что при том накале страстей, недовольства и непримиримости, который охватил советское общество, любые неосторожные действия могут вызвать кровавые столкновения. Причем их масштабы, учитывая страшные эпизоды прошлого нашей страны, могли бы оказаться несоизмеримо большими, чем в странах Восточной Европы.
Выйдя из Белого дома, Бабусенко и Орлов отправились каждый своим маршрутом в здание КГБ СССР, где их с нетерпением ждали несколько человек, составляющих костяк КГБ РСФСР.
На обратном пути Андрей обратил внимание на кучки людей, собравшихся у газетных киосков, на перекрестках, у подъездов домов. Они что-то взволнованно обсуждали, о чем-то спорили, что-то яростно выкрикивали в адрес неведомых врагов. Когда машина остановилась у светофора перед поворотом на проспект Маркса,[70] Андрей услышал доносящийся откуда-то сверху, наверное, из раскрытого настежь окна дома на противоположной стороне, суровый голос диктора,
