— Не знаком. Запомнил.
Фотография пошла по рукам.
— Задача районных комитетов — установить постоянное наблюдение за явками, — начал инструктировать капитан. — Ваши товарищи должны сообщать сюда о всем мало-мальски подозрительном в любое время.
— Каррамба! — прервал его Хуанито. — Так это же тот красавчик! Так и знал: контрик!
Он протиснулся к Обрагону.
— Дядя Феликс, я был только что у одной сеньоры и видел у нее такое же фото!
— Где это было?
— Авенида Квинта. Вилла сеньоры Перес.
Капитан перебрал бумаги в папке, нашел нужную.
— Да, сестра диверсанта, которого мы ждем, жена батистовца. Ну?
— Утром она сматывает удочки в Штаты, — продолжал мальчик. — В доме у нее все кувырком!
Обрагон задумался: «Сестра… вряд ли, если он серьезный человек… Тем более, она утром уезжает. А все же…»
— Молодец, — ободрил он мальчика. — Это важно.
Обернулся к остальным.
— Операция по обезвреживанию преступника возложена на батальон безопасности. Но ваша помощь нам тоже очень нужна. Копии фотографии этого магистра вам выдадут в фототехническом отделе. Кстати, кличка преступника — «Маэстро». Если что-нибудь узнаете, звоните прямо мне. Ваш пароль для телефона — «Виолетта». Жду сообщений. Все.
Когда все разошлись, капитан вызвал бойца.
— Позовите Хосе Васкеса.
Хосе вошел. Вытянулся, прищелкнул каблуками.
— Слушаю, капитан!
Обрагон помедлил. Хосе Васкес — новый человек в контрразведке. Прислан из армии. Капитан с недоверием относился к новым. Он привык полагаться на тех, с кем воевал еще в горах. Конечно, это несправедливо. Но даже и ветеранам не всем можно доверять… Однако Хосе исполнителен, подтянут. И надо его, наконец, пускать в дело. Но почему на этом молодом, розовощеком лице старые, без блеска глаза, в сетке мелких морщин? Пьет, что ли?.. «При чем тут морщины и блеск?» — одернул он себя. И сухо приказал:
— Вот адрес Мерильды Перес. Пригласите ее ко мне.
— Будет сделано, — многозначительно ответил Васкес.
— Нет, не арестовывать, — предупредил капитан. — Пока нет никаких оснований. Пригласите тактично и вежливо.
— Понял! — снова вытянулся Хосе.
— Выполняйте.
Капитан с досадой посмотрел ему вслед. Этот парень вызывал в нем неосознанное недоброжелательство. Впрочем, задание было пустяковым.
Вошел дежурный оперативного отдела, положил на стол донесение службы воздушного наблюдения:
«Неизвестный самолет пересек воздушную границу республики в секторе «Зет», прошел над горным массивом Сьерра-де-лос-Органос и ушел в сторону моря».
Обрагон подошел к стене, отдернул занавеску, прикрывавшую карту республики. Нашел указанные в донесении секторы. «Та-ак… Недалеко… Надо усилить посты на дорогах в этом районе. Прочесать леса…»
Он вернулся к столу. Перечитал донесение: «Визитная карточка? И на том спасибо».
Но через несколько минут поступило новое сообщение:
«Два неизвестных самолета пересекли воздушную границу республики в секторах «А-3» и «В-7», прошли над горными массивами Сьерра-де-лос-Баниос и Лас-Вильяс, затем ушли в сторону моря».
«А он не глуп, — подумал Обрагон, чувствуя холодок в груди, как охотник, который выходит на след. — Отвлекающий маневр. Нужно организовать облаву в лесах, во всех трех пунктах. Но главное внимание — на доступ в Гавану. Сеньор Маэстро уже прибыл!»
3
Бланка опаздывала. Автобусы по ее маршруту не шли, и ей пришлось добираться пешком. Она шагала быстро, временами бежала. Она представила лицо командира наряда, шофера Мануэля. Самодовольный и самоуверенный болван!..
Милисианос с других постов, уже передавшие оружие товарищам, толпились и смеялись на остановках.
Она перебежала улицу у ресторана «Полинезия». Вдоль подъезда приткнулись большие автомобили. Этот ресторан она прежде особенно любила. Стены обшиты бамбуком и циновками, низкий потолок из пальмовых листьев. К нему подвешены диковинные рыбы, черепахи, настоящая пирога, индейская утварь. Тут же в зале повара в высоких белых колпаках колдуют над чанами с каким-то невероятным варевом… А они собирались в таинственном сумраке и читали стихи, и будто бы рушилась связь времен, и можно было представить себя кем хочешь: туземкой на затерянных островах, миссионеркой, пришедшей из будущего… Однажды они были здесь с Конрадом. Ему очень понравилось…
Вот и радиостанция. Стеклянные двери ведут в полумрак вестибюля. Над входом неоновые буквы: «Radio Patria».
Остальные уже на посту: редактор ее отдела, пожилой и хромоногий испанец Педро Варрон и Мануэль. Варрон сидит в вестибюле в кресле, положив на колени автомат. Шофер стоит, подперев стенку, широко расставив ноги, и оглядывает ее с ног до головы. Неторопливо, будто раздевает.
— Ишь, штучка!.. — медленно говорит он. — Нагулялась?
И протягивает ей карабин.
Она входит в подъезд. Ночная Гавана остается за толстыми стеклами. В вестибюле у стены светится зеленый глазок поставленного прямо на пол радиоприемника. Передают какую-то беседу на политические темы. Время от времени в вестибюль спускаются с верхних этажей кабины лифтов. Раздвигаются двери. Полосы света прорезают вестибюль. Сотрудники бросают на ходу: «Салуд!», «Буэнас ночес!», торопливо проходят на улицу. Напротив радиостанции — ночной бар. Без устали кружится электрореклама. Доносятся обрывки музыки и голоса.
Бланка приладила карабин на плече, вышла из вестибюля, начала прохаживаться вдоль подъезда. Мануэль сделал несколько шагов следом за ней, но остановился, оперся о стену — высокий, с узкой талией и широкими, сильными плечами, пропахший бензином и маслом.
— Небось тянет туда? — кивнул он в сторону бара.
— А тебе не хочется потанцевать? — Бланка дробно постучала ботинками по камню. — Ча-ча-ча! Ча-ча-ча!..
— Ваш шик не на мой вкус, — сплюнул шофер. — В этот кабак раньше без галстука и не пускали. А мне галстук — как петля висельнику.
Он снова сплюнул:
— Ишь, веселятся, слизняки! Как будто ничего и не изменилось!
Девушка сняла с плеча карабин, обхватила его, как партнера:
— Люблю танцевать! Ча-ча-ча!..
