отправился за старшиной.
Виктор остался сидеть на лавочке и чертил веточкой на песке. В сквере почти никого не было.
Он не пошел в кабинет, чувствуя, что если пробудет там хотя бы еще час, то непременно понадобится медицинское вмешательство. Документы, противоречащие один другому, поступали так быстро, что он еле-еле успевал их проглядывать. К тому же надрывался телефон. Трубка рокотала начальственным голосом, а отвечать Виктор вынужден был однообразно и односложно: «Нет. Пока еще нет. Стараемся. Будет сделано».
Дома даже привычная ко всему сестра смотрела на него, как на больного, испуганно-вопросительно. Ее шестилетний сын Сашка, которого участковый врач научно определила как ребенка несколько чрезмерно активного, соседи — «бандитом», а бабушка — «горе мое», — даже Сашка и тот в эти дни не путался под ногами и задал всего один вопрос: «Вить, а Вить, жулики — это работа, да?» Но, получив вместо ответа легкий подзатыльник, Сашка благоразумно убрался в сад.
Папка с документами на столе Виктора толстела, сам он худел. И вот он запер сейф и кабинет и сбежал из отдела. А теперь сидит на горячей скамейке и пытается из фактов и фактиков сложить хоть что- нибудь похожее на приличную версию.
Ответственность его не пугала, но, естественно, и не радовала. Зарезали человека. И никто другой, а именно он, Виктор Перов, исполняющий обязанности начальника уголовного розыска города, должен найти и обезвредить преступника. Простое и емкое слово: должен.
Тысячи людей приехали сюда отдыхать и веселиться, десятки тысяч живут здесь: трудятся, учатся, отдыхают, радуются и печалятся — короче, живут нормальной жизнью. И вот сейчас среди них мечется, как бешеный зверь, преступник.
Нет, он не мечется. В том-то все и дело. Матерый хищник мягко ходит, в любой момент готовый к прыжку. Убийца знает, что пощады не будет, и готов ко всему. Готов уничтожить любого человека, оказавшегося у него на пути. И нет ему, Виктору, покоя, пока тот — Виктор даже в мыслях не называл его человеком — ходит среди хороших, доверчивых людей.
Виктор сидел и чертил веточкой на земле разные замысловатые фигуры, стирал и чертил заново. Вот получился домик с окнами. На домике надпись: «Приморская». Набрал камешков и стал их раскладывать. Два маленьких — Друянов и Шахов. Они живут уже здесь, а Казаков мог остановиться и в другой гостинице. Каждому по плюсу. Провел черту в сторону. Нарисовал самолет, подумал, подписал «Аэропорт». Положил третий камешек — это Приходько. Рядом положил четвертый — Казаков. Они приехали вместе, но именно Казаков сел к Приходько в машину, а не наоборот. В показаниях водителя такси сомневаться не приходится. Значит, Приходько тоже плюс.
Вроде никто из троих его не ждал. Компания сколачивалась под давлением самого Казакова. Предлог — преферанс. Значит, и общества его никто не искал. Но слишком они разные для такого быстрого и плотного объединения.
Друянов бреет Казакова. Что это — репетиция? Какая-то история с пиджаком. Виктор нарисовал вопросительный знак.
Приходько имеет твердое алиби. По первоначальной версии — минус, но сейчас уже это твердый плюс.
Виктор перестал чертить и просто тыкал веткой в свою схему.
Приходько ходит во время игры в шахматы за папиросами…
Шахов имеет в городе знакомого, который не купается.
Друянов бреет Казакова…
Друяновым интересуется москвич…
Бред сивой кобылы!
Виктор встал и зло ударил ногой по своему сооружению. Камешки разлетелись в разные стороны.
Все, конец! Нечего упрямиться. Посылка с этой троицей с самого начала была ложной, думал Виктор, возвращаясь в отдел. Людей замучил, результат — ноль. Но почему тогда молчат москвичи?
— Чистой или с сиропом? — раздался над ухом девичий голос.
Виктор поднял голову. Он стоял у ларька с водой.
— Чистой, девушка, только чистой. Какой уж тут сироп!
Он выпил воду и пошел дальше.
— Меня спрашивали? — узнал он у секретарши.
— Нет, Виктор Иванович, никто не спрашивал, — ответила та, на секунду отвернувшись от машинки и сочувственно, как показалось Виктору, взглянув в его сторону.
«И эта туда же», — вконец расстроился Виктор.
Словно узнав о его появлении, зазвонил телефон. Виктор раздраженно снял трубку:
— Перов.
— С добрым утром, Виктор Иванович, — услышал он знакомый голос. — Нужно срочно увидеться.
— Где и когда? — быстро спросил Виктор.
— Через тридцать минут ждите меня с машиной на углу Сиреневого бульвара у газетного киоска.
— Хорошо.
Услышав отбой, Виктор по-мальчишески подмигнул невидимому собеседнику и аккуратно положил трубку на рычаг. Хорошо, что он вовремя вернулся! Виктор нажал кнопку звонка, но вместо секретарши в кабинет вошел капитан Сальников.
Он поздоровался, а потом, как бы между прочим, спросил:
— Знаешь, почему приятель Шахова не купается? — И, не дожидаясь ответа, пояснил: — У «Приятеля» на теле целый уголовный роман написан. От «Не забуду мать родную» до целующихся голубей. Не человек, а картинная галерея.
При последних словах в кабинет вошел следователь Фроленков.
— Шахов? — спросил он прямо с порога. — Я думал над твоей версией, Виктор. У меня получается тоже Шахов. Не знаю, видел ли он, как Друянов брил Казакова, но именно Шахов посоветовал дежурной сообщить нам о виденной сцене.
— Подсовывает свидетелей? — быстро спросил Виктор.
— Видел, не видел, а знал. — Сальников грузно опустился на диван. — Но доказательств у нас нет.
Виктор посмотрел на часы и пошел к дверям.
— Собирайте всех в отдел и ждите меня. Думаю, что доказательства я привезу.
Леночка свернула на центральную аллею и увидела Виктора, разговаривающего с дядей Арамом, чистильщиком сапог. Она прошла мимо, не ответив на приветствие. «Вот как работают», — думала она.
Леночка считала, что сотрудники уголовного розыска сейчас должны бегать, искать, преодолевать всевозможные, неведомые простым людям препятствия. А этот стоит себе, подбоченившись, и в ус не дует. Хоть всех здесь зарежут, ему и дела нет! А она еще жалела его вчера. Он мотался по гостинице такой несчастный и усталый. Два часа задавал ей никчемные вопросы.
Вот Александр Викентьевич, посторонний человек, а больше переживает.
Возмущенно хлопнув дверью, Леночка вошла в гостиницу.
Через два часа она закончила уборку и встала под душ.
Вода быстро смыла пыль, пот и усталость. Голова стала свежей, мрачные мысли отступили, и Леночка тихонько запела. Надев сарафан и сунув ноги в босоножки, она выбежала в холл.
— Елена, вот ты где, а мы обыскались. Зайди в дирекцию, — услышала она сухой голос администратора.
Опять что-то произошло. Все вокруг сразу потускнело, как бы покрылось пылью. Леночка съежилась и, предчувствуя беду, пошла к директору.
Первым, кого она увидела, был Виктор. Он писал что-то, держа на коленях папку. В комнате
