в комок. Гарри впервые, пожалуй, чувствовал себя настолько разодранным пополам. Он не мог взять Драко с собой, тот едва держался на ногах, чуть не падая от усталости — и не мог отправиться с ним, домой, и бросить Джерри умирать — впрочем, забирать его в Хогвартс было тоже бессмысленно. Малфой прав — ни один из них не в состоянии помочь не связанному с ними магу. Этого вообще, по большому счету, никто сейчас не в состоянии сделать… кроме одного человека. Возможно. Если Гарри Поттеру все еще хочется верить в чудеса, то такой вариант вполне приемлем в их качестве.
Потому что, кроме как чудом, его вряд ли можно было бы объяснить.
Вот только других вариантов не было — а распахнутые синие глаза, доверчиво и открыто смотревшие ему в душу, действовали, как хороший удар хлыста, от которого перехватывало дыхание, а горячие волны стыда начинали разъедать изнутри.
С третьей попытки Гарри, наконец, смог аппарировать к границе резервации стихийных магов. Я не должен был закрывать камин, с отчаянием подумал он, с размаху падая на колени в размокшую грязь и бессильно утыкаясь лбом в плечо почти бесчувственного Джеральда. Я не должен был оставлять тебя одного… не должен был позволять тебе думать, что подобными поступками ты сможешь добиться чего-то, что все еще оставалось для тебя важным.
Я не должен был пропускать мимо ушей твои восторженные заявления о героях, и игнорировать твое восхищение мной, и делать вид, что меня не касается то, кто ты есть. То, из чего ты состоишь, чем являешься, чем пытаешься стать. Что я могу позволить себе не беспокоиться о том, куда тебя заведут юношеские иллюзии.
Это моя ошибка, Джерри, что ты оказался там — беспомощный, распластанный на каменном полу, с выпотрошенным на потребу свихнувшегося гриффиндорца сознанием. Это моя вина, что ты уходишь сейчас в свои сны — туда, где, тебе кажется, ты мог бы быть счастлив.
Дождь заливал их потоками, и только едва шевелящиеся губы Джеральда позволяли верить — он все еще жив. В глазах жизни уже не осталось.
Драко в это время мужественно пытался преодолеть ступеньки на входе в «Три метлы». Единственный камин в Хогсмите, через который можно было попасть в Хогвартс — и просто невообразимо бесконечный путь к нему. Какая вселенская несправедливость.
Малфой предпочел бы потратить десять секунд и вернуться тем же путем, каким и ушел из замка — вот только сил на то, чтобы подняться в воздух, не находилось совершенно. Даже сама мысль о том, чтобы перемещаться со скоростью ветра, сшибала в предобморочное состояние.
Я устал… — равнодушно подумал он, с трудом добираясь до камина по опустевшему залу и бросая щепоть порошка. Мерлин Всемогущий, как меня все достало…
Потом была вспышка, и грохот опрокидываемого стула, и визг Луны, мгновенно метнувшейся к нему и вцепившейся в него обеими руками.
— Ш-ш-ш… Это я… — чуть слышно выдохнул Драко, обнимая девушку, притягивая к себе за затылок, вдыхая свежий запах светлых волос — и почти падая на нее. — Я дома…
Четкий стук каблучков доносился до него, как из-под земли. Как с того света. И прикосновение руки, требовательно затеребившей за плечо, показалось далеким, будто между ними набилась комьями вата.
— Ох, ты… а мы тут… о, боже… — сбивчиво всхлипывала Луна, прижимая его к себе с такой силой, словно Драко снова мог раствориться в воздухе.
Прикосновение исчезло, чтобы тут же смениться ощутимым толчком.
— Где Гарри? — раздельно и громко сказала Панси — судя по всему, уже не в первый раз — когда Драко, наконец, смог поднять голову и уставиться ей в глаза расфокусированным сумрачным взглядом. — Да ты весь в крови! — ахнула она — и тут же нахмурилась: — Малфой, и что у тебя с лицом?!..
Беспомощность — вот что сейчас чувствовал Гарри. Беспомощность во всей ее полноте, будь ты хоть трижды маг и дважды Поттер — ты можешь только сидеть здесь, сжимая в объятиях хрупкие плечи лежащего на твоих коленях юноши и проклинать чертов мир, в котором ты не удосужился ни разу наведаться в гости к Снейпу — и потому не знаешь, как найти его дом среди массы таких же, каждый из которых тоже принадлежит магу. Ты не можешь попросту аппарировать туда — и ты не можешь услышать его, отыскать, учуять безошибочно в этой безликой толпе.
Они все слишком похожи здесь, с горечью понял Гарри. Они слишком одинаковы, чтобы Северус выделялся хоть как-то… по крайней мере, для беглого взгляда…
Не беглый требовал времени — которого оставалось все меньше.
Десятки, сотни сознаний роились поблизости, за границей, перейти которую не получалось никак — руки отказывались держать пусть и ставшее пугающе легким, но все равно неподъемное уже тело шестнадцатилетнего парня. Они просто отказывались служить — а перешагнуть невидимую черту, отделявшую резервацию стихийных существ от свободной территории людей, можно было только пешком. Без помощи магии.
Дождь заливал стекла очков, превращая и без того невесть как сгустившийся мрак в размытый потеками мир — и россыпь огней всего в полумиле от Гарри и манила, и вызывала бешеную ярость своей недоступностью. Солнце, если оно и было с утра, окончательно скрылось за непроглядно черными тучами, и только яркие проблески молний время от времени врывались в необъяснимую темень, выхватывая из нее ряды одинаковых домиков невдалеке, и льнущие от ветра к земле кроны деревьев, и булькающую грязь, в которой утопали колени. Гром грохотал так, что Гарри едва слышал собственный голос.
Джерри снова пошевелился, запрокидывая голову и ловя губами капли дождя. Скользнувшая по плечу Поттера ладонь остановилась, робко и как-то неуверенно сжала его — будто все еще боялась, что ее оттолкнут.
Гарри машинально склонился к нему.
— Горячий… — беззвучно прошептал Джеральд. В синих глазах застыло немое счастливое изумление, почти скрывая поглощающую их пустоту. — Так… было холодно… без тебя…
Отчаяние затопило одним горьким, сметающим все чувства потоком. Ты не можешь умереть, билось что-то внутри Гарри. Я не позволю тебе. Ты не можешь…
Распахнутые глаза беспомощно и доверчиво смотрели на него, не моргая. Искать разум Снейпа до бесконечности под их взглядом было невыносимо — и невозможно.
Запрокинув голову, Гарри зажмурился и мысленно заорал — что было сил — и плевать, что так его услышат вообще все, что он перепугает здесь добрую ораву народа, плевать на все — потому что так Северус услышит его наверняка. Даже если это будет последним, что Гарри вообще сможет выкрикнуть в своей жизни…
— Не кричи, — устало поморщился Драко, отстраняя Панси и делая шаг вперед.
Поблескивающие осколки стекла на полу. Карта Британии, расстеленная прямо на ковре — и небрежно брошенный кристалл с неровно сколотыми краями поверх нее. Взгляд цеплялся за какие-то мелочи, и только глухой плач повисшей на его шее Луны не давал плюнуть на все и провалиться в беспамятство.
Руки машинально поглаживали вздрагивающие девичьи плечи.
— Гарри у Снейпа, — слова ронялись почти сами собой, тяжелые и такие же усталые. — Джерри… плохо. Но он… ему еще можно помочь, Поттер его туда потащил…
— Симус?.. — уточнила Панси.
От ее напряженного взгляда хотелось выть. Драко, сдавшись, спрятался от него, зарывшись лицом в спутанные локоны светлых волос Луны.
— Мертв, — глухо ответил он. — Я убил его.
Панси медленно выдохнула и, склонившись, оперлась руками о спинку кресла. Облегчение пульсировало в ней, как бешено колотящееся сердце.
— Лавгуд, отползи от него, — невыразительно попросила она. — Пусти человека в душ.
Луна, всхлипнув, отстранилась и попыталась улыбнуться Малфою, заглядывая в бледное лицо снизу вверх. Кулачки прошлись по щекам, стирая остатки слез — от нее веяло легкой неловкостью пополам с желанием заранее простить себе затяжную истерику. Простить кому угодно все, что угодно — за то, что Драко стоит сейчас рядом с ней.
— Это кровь Финнигана, — неохотно ответил он, опережая немой вопрос. — Пришлось… чуть не по локоть вывозиться…
Луна едва заметно нахмурилась, светлые глаза подернулись легкой дымкой. И почти сразу снова прояснились — только теперь в них светилось недоумение.
Я просто устал! — едва не прошипел Драко ей в лицо, его уже подташнивало от удивленных взглядов, которых было слишком много за последние полчаса. Неужели нельзя взять и оставить меня в покое? Я устал, я не хочу больше ничего — я только что убил того, кто целый год превращал мои сны в кошмары, и даже это меня сейчас не колышет!
Мне плевать — я просто устал. К черту Финнигана… к черту всех, если я не могу просто закрыть глаза и не думать ни о чем — я же сделал все, что от меня требовалось… Мы все сделали. И это — все. Неужели не ясно?..
— Драко, чем ты там занимался?!.. — с нотками вновь пробивающейся истерики, задыхаясь, выкрикнула Луна. — Ты что… ты…
Из-за ее плеча за ним цепко и напряженно наблюдали непроницаемые, настороженные глаза Панси.
Малфой, покачнувшись, невольно ухватился за стену, медленно сползая по ней на пол. Он весь превратился в одно измученное перенапряжением и почти рыдающее от усталости существо. Тело не просто налилось свинцом — оно ныло и гудело.
— Со мной. Все. В порядке… — с нажимом прошептал Драко побелевшими губами.
Глаза закрылись едва ли не против воли — и это было почти наслаждением. Наконец-то…
Если бы я кричал в голос, то, наверное, лишился бы сегодня способности говорить навсегда — почему-то не оставляла несвоевременная, отдающая самобичеванием мысль. Чудовищно ломило виски — от напряжения, от сотрясающих землю
