касаются.
С этими словами он встал и подошел к ней почти вплотную.
— Хотя конечно, чего еще можно ожидать от грязнокровки, — добавил он, глядя ей в лицо.
— Не смей ее так называть! — дернулся Рон. Стоявшая за ним Джинни схватила его за руку. — Хорек!
— Сволочь, — выплюнула Гермиона.
Малфой презрительно улыбнулся, оглядев их лица. Гриффиндорцы выглядели, как ощетинившееся ежики.
Гарри, до сих пор не принимавший участия в разговоре, притянул к себе за руку Джинни.
— Я хочу, чтобы они ушли, — негромко сказал он, глядя ей в глаза ничего не выражающим взглядом. Та смутилась.
— Мы уйдем, Гарри, — ответила Гермиона. — Только вытащим отсюда эту белобрысую мерзость, и можете оставаться вдвоем.
— Ты не поняла, Герм, — так же тихо повторил Гарри, отпустив руку Джинни и переводя взгляд на старосту Гриффиндора. — Я хочу, чтобы ушли вы. Ты и Рон. Катитесь отсюда к Мерлину и лайтесь там, где я вас не услышу.
— Но Гарри!!! — возмущенно заорали они на два голоса.
— Вон отсюда. Иначе я позову мадам Помфри, и вас выставят, как драчунов-первогодок, — он ронял слова, не отрывая пристального взгляда от глаз Гермионы. — Меня достали ваши нескончаемые вопли. Хочешь что-то сказать мне, Герм? Я с радостью поговорю с тобой вечером в нашей гостиной. Ты даже не представляешь себе, с какой именно радостью я наконец-то это сделаю.
Воцарилась гнетущая тишина.
— Все? А теперь вон отсюда. Оба.
Рон явно собирался что-то возразить. Щеки Гермионы заалели, она, сжав губы, схватила его за рукав и выволокла за дверь. Дверь хлопнула.
— Джинни, милая, пожалуйста, присмотри за ними, — повернулся Гарри к девушке, практически не сменив тон. — Я приду вечером в гостиную, и мы поговорим. Спасибо тебе.
Он пожал ее пальцы, и, вконец растерявшись, та кивнула и тоже выбежала за дверь, которая на сей раз просто прикрылась.
Гарри зажмурился и прислонился головой к спинке кровати.
Некоторое время Малфой просто стоял и шевелил нижней челюстью. Потом, наконец, смог ее закрыть и выдавил:
— Ну, Поттер… Вот теперь ты меня потряс.
— Знаешь, Малфой, — не открывая глаз, сказал Гарри. — Такой странный сегодня день. И ночь была… тоже. Странная, да?
— Да уж, — Драко подошел ближе и уселся на пол возле его кровати, скрестив ноги.
— У тебя бывает так… как будто… смотришь на все, ну, со стороны, что ли? Как будто не с тобой все это.
— Бывает, — нехотя ответил Малфой.
«Каждый раз под Круцио», — чуть не добавил он вслух.
— И чувства при этом тоже не твои, — продолжал Гарри. — Сторонние такие. Холодные и четкие. Или, может, это и не чувства вообще. Просто восприятие… со стороны. И все при этом видишь совсем по-другому. Совсем.
— Просто видишь, как есть на самом деле, — медленно сказал Драко. — Правду. Не то, что хочешь, а то, что есть.
— Да… Наверное, да. Вот я помню, как ты приходил утром… И вот они сейчас. Это… совсем по-разному. Черт.
Гарри открыл глаза и сел, обхватив руками колени.
— Чушь я несу, да? — спросил он.
«Не стоит об этом сейчас говорить?», — тут же перевел в уме Драко. И пожал плечами.
— Откуда я знаю…
«Можно поговорить и об этом», — тут же перевел в уме Гарри.
— Малфой.
Тот тяжело вздохнул.
— Что?
— Два вопроса. Простой и сложный. Ага? И все.
Малфой вздохнул снова. Потом усмехнулся и кивнул.
— Ага. Но сложный вперед.
— Что на самом деле произошло вчера ночью?
Драко оцепенел.
Он ожидал этого вопроса, хоть и понятия не имел, что и как на него ответить. Через неделю, через месяц. Когда-нибудь — неизбежно. Но сегодня? Сейчас???
Поттер пристально смотрел ему в лицо. Потом протянул руку и взял ладонь Драко в свою.
— Малфой, посмотри на меня. Пожалуйста.
Тот перевел на него взгляд.
— То, что произошло, испугало тебя?
Драко молчал.
— Настолько сильно, что ты вломился сюда утром с безумным взглядом? А ночью предпочел сидеть и болтать со своим злейшим врагом, как со старым приятелем, угощая его вином, лишь бы он не заметил, что шок был и у тебя тоже?
— Не совсем так, — ответил Малфой. — Шок был и у меня, согласен. Но тебя просто нельзя было оставлять одного. Я был тебе необходим… некоторое время.
— Именно ты?
— Любой стихийный маг, но там других не было, — Драко осторожно отнял руку и сцепил пальцы в замок. — Тебя пугает то, что ты изменился.
— Не то слово.
— Это последствия… нападения. Это нормально. Поверь мне.
— Это надолго?
— Нет, не очень. Несколько дней, потом будет ослабевать. Может, какая-то часть останется, но в целом пройдет. — Драко старался говорить ровно, глядя прямо в зеленые глаза Поттера. — Ты только прикоснулся к стихии. Она задела тебя. Даже если не успела убить — твоя душа все равно ее почувствовала. Потому и кошмары. Но их тоже больше не будет. Первые сутки тяжелее всего. Дальше будет легче.
Гарри слушал, не отводя взгляда.
— Ты уверен, что закончится все? Все изменения? — напряженно спросил он.
— Все. Так что, если хочешь сделать своему курятнику внушение, делай его сегодня, — попытался улыбнуться Малфой. — Первый раз так наорал?
Поттер смущенно кивнул.
— Зато тебя услышали. Потом пойдет на убыль, так что советую использовать преимущество. Просто ты еще не совсем… нормальный волшебник. Поэтому и можешь видеть, как их переживания выглядят на самом деле. И влиять на них. Ты не замутнен сейчас собственными эмоциями. Почти как мы.
— Так ты поэтому такая сволочь? — фыркнул Поттер. — И Снейп!
— Конечно, — улыбнулся в ответ Драко. — Хотя мы сволочи только с вашей точки зрения. Ты не представляешь, до чего смешно выглядят человеческие переживания для стихийного мага. Надо быть святым, чтобы это не оборжать. И видно их всегда, как на ладони. Рад бы не видеть, а не можешь.
Гарри хотел было что-то съязвить, но в голове тут же всплыла перепалка Гермионы и Драко. То, как ее видел он. И если они всегда видят так… Он почувствовал, как краска заливает его лицо.
— Эй, Поттер! — насмешливо протянул Малфой. — Только не говори мне, что тебе вдруг стало стыдно, что ты все еще человек.
— Ты тоже человек, — попытался отмахнуться Поттер.
— Нет, — тут же перестал улыбаться Драко. — Я пария. Ошибка воспитания, как, по слухам, выразился мой отец. — Он старался говорить как можно жестче. Старался, понимая, что потом именно эти слова оттолкнут от него Поттера с его пронзительно-зеленым взглядом. И так будет правильно. — Быть стихийным магом, Поттер, это не особенность и не сила. Это проклятие. Как если бы ты был оборотнем. Что с того, что и у оборотня есть полезные особенности? Тонкий слух, например? Этот слух ничего не стоит, когда оборотень каждый месяц превращается в чудовище. Так и мы. От нас принято шарахаться. Ты знаешь, что в Министерстве уже который десяток лет не могут решиться окончательно принять закон, причисляющий нас к магическим существам? Мы только похожи на людей, внешне. Как вейлы, например. Но считается, что от человека нас слишком многое отличает. У нас нет души.
— Нет или так считается?
— А кто проверит?
— Но ты же знаешь, есть она у тебя или нет.
Малфой хмыкнул.
— По моим ощущениям, ее никогда и не было.
— Тогда какая часть тебя поклялась убить Люциуса за то, что он сделал с твоей матерью?
Драко оцепенел во второй раз.
— Поттер. Ублюдок любопытный. Сегодня ты меня решил добить? Я НЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ ЭТОГО.
— Не говорил, — согласился Гарри. В его глазах плясали злые чертики. — Только это и так понятно. Рассказать, почему?
Малфой молчал, стиснув зубы.
— Ты говорил, что у тебя есть цель. Очень для тебя важная. Это раз. Что бы ты там, черт тебя побери, ни сочинял, ты любишь Нарциссу. Я услышал это вчера. Это два. Ты ненавидишь Люциуса. Это я тоже вчера прекрасно расслышал. Это три. Ты не веришь, что я могу победить Волан-де-Морта — это четыре.
— Это-то тут при чем…
— Не перебивай. Раз не веришь, значит, не веришь и в то, что с этой стороны вообще есть шансы убивать Пожирателей. Особенно — приближенных к Лорду. Значит, чтобы убить его, нужно быть на ТОЙ стороне. Самому быть приближенным к Лорду. Это пять. И под завязку — ты признался, что принимаешь метку потому, что у тебя есть цель, которой иначе не достичь. Это шесть. Исходя из выводов номер три, пять и шесть, твоя цель и состоит в том, чтобы убить Люциуса. Это понятно даже такому идиоту, как я. И поэтому — НЕ СМЕЙ МНЕ БОЛЬШЕ ЛГАТЬ, Малфой, никогда, слышишь меня?
Драко сидел, опустив глаза и кусая губы. Он молчал.
— Кто угодно, Малфой, — уже тише добавил Гарри, тяжело дыша. — Только не ты.
Драко, наконец, поднял взгляд на Поттера.
— А ты и вправду изменился, — сказал он. — В чем-то. Индюшек своих вон отстроил.
— Они вели себя, как дети, — сказал Гарри.
— Хорошего же ты мнения о детях.
— Дети жестоки до бессмысленности. И неразумны настолько же.
Малфой горько усмехнулся.
— Тебя, Поттер, я бы уже почти назвал разумным.
— Комплимент из твоих уст? — поднял бровь Гарри. — Что может быть больнее.
— Тебя бесит слово «почти»?
— Меня бесит слово «бы», Малфой.
Драко, закатив глаза, поднял руки.
— Все, сдаюсь, Поттер. У меня тоже был не самый простой день, чтобы заканчивать его драками с Надеждой Магического Мира в больничном крыле.
— Принимается, — согласился Гарри. — Скажи, зачем ты называешь Гермиону грязнокровкой? Она ведь не может этого
