— Я наложила заклятие глухоты.
— Я так и знала!
Аня со злостью сдернула шубу, устала плюхнулась в кресло и стала расстегивать молнию на сапогах. Сольвейг уставилась на иноземку, наблюдая за процессом с вытаращенными глазами.
— А не могли бы вы наколдовать яркий свет? Свечи — это романтично, но у нас с вами будет деловой разговор.
Сольвейг очнулась и щелкнула пальцами — маленькое солнце спиралью взвилось от ладони девушки и застыло под деревянным потолком, выросло до размера средней дыни и залило теплым светом комнату.
— Благодарю вас, миледи. Так намного лучше. Жаль, он не белый.
Свет погас, в живых остались лишь пляшущие свечи.
— Что такое? — Сольвейг непонимающе уставилась на руку, снова щелкнула пальцами, повторила процесс с извлечением светила.
Аня молча наблюдала за движениями девушки, проследила за солнцем-дыней и мысленно приказала: 'Выключить свет'.
Дыня погасла. Сольвейг зашипела. Прочитала вслух какое-то заклятие: теперь по периметру потолка засветились точечные светильники. 'Скопировала подсветку интерьера с картинки в журнале', подумалось Ане, но заострять внимание она не на этом стала. Выяснилось, что, возможно, у Анны Александровны есть способности к магии. Отлично. Еще будет время проверить.
— Леди Сольвейг, присядьте, пожалуйста.
Блондинка села в кресло напротив. Только сейчас Аня заметила, что леди одета крайне провокационно — в кожаные штаны.
— Мое имя — Анна. Я прибыла издалека, и не знаю, смогу ли вернуться. Я не беглянка, не преступница. Я — жертва обстоятельств.
Леди Сольвейг слушала внимательно, не перебивая, но постоянно ерзала в кресле, выражая нетерпение. Понимая нетерпение гостьи, Аня решила перейти к наглядному пособию: подошла к сумке и достала пол-литровый термос. Протянула его леди, откручивая по дороге крышку с пробкой и выпуская на волю клубок пара.
— В течение двенадцати часов вода в этой емкости будет держать тепло, — и предвещая законный вопрос-возмущение, продолжила, — без магии.
Леди Сольвейг сдулась.
— Вот еще картинки, которые так вам понравились. — Аня протянула остатки распотрошенного журнала. — Вы желаете ходить в том, что нравится именно вам? Мы сможем пошить такой наряд, в котором и вам будет удобно, и вашу матушку вы не огорчите, и законодательницей мод прослывете.
У молодой леди загорелись глаза, журнал был отложен в сторону, блондинка не отрываясь смотрела на собеседницу, заглядывала в рот. Аня вернулась к сумке и извлекла маленький пузырек французских духов, брызнула над головой сидящей в кресле и отошла. Когда облако аромата улеглось и достигло курносого носика леди Сольвейг, светлячки по периметру комнаты заморгали — грозились вот-вот погаснуть. Эмоциональное состояние сотворившей свет зашкаливало. Хозяйка замка была покорена.
— Что вы хотите взамен?
— Вы должны стать моей подругой…
— …или родственницей.
Аня удивленно приподняла брови.
— Мы похожи. Вы же заметили? Там внизу никто за меня не беспокоился, потому что видели, что мы с вами по-родственному похожи.
Аня понимающе качала головой, усаживаясь в кресло.
— Мы сможем сказать всем, что вы моя кузина, дочь двоюродной сестры моего отца, которая еще в юности попала с семьей в шторм и больше о них ничего не было слышно.
— А что скажем родителям?
— Это и скажем. Матушка моя жуть как любит романтичные истории про похищенных и найденных наследников. А судя по вашим украшениям, вы очень состоятельная дама.
— Украшений у меня мало, — с сожалением покачала головой Аня.
— Зато за одно украшение вы смогли бы купить как минимум усадьбу, за второе — заводик по разведению коней и жить безбедно.
— Почему так?
— Огранка камней. Таких идеальных форм, как в ваших украшениях, в нашей стране нет.
— Леди Сольвейг, прошу вас, расскажите про вашу страну.
— Расскажу завтра, принесу книги и расскажу. А сегодня мы продумаем вашу легенду.
Аня приготовилась слушать. Она всегда была благодарным слушателем, позволяла собеседникам выговариваться и лишь иногда вставляла свои пять копеек, чтобы вернуть на путь истинный сбившегося рассказчика.
— У папы была кузина, седьмая вода на киселе, старше папы на десять лет. Ему сейчас пятьдесят, значит ей должно было быть шестьдесят. Когда папе было пять, а ей соответственно пятнадцать, ее выдали замуж, в шестнадцать она родила и еще через год пропала в море вместе в мужем и ребенком. Папе уже было семь. С тех пор прошло сорок три года. Нет, на сорокалетнюю вы не похожи.
Аня кивком поблагодарила за комплимент и внесла свое предложение:
— А может, она, кузина вашего отца, спаслась, вышла замуж повторно, где-нибудь далеко, и родила меня. Первый ребенок погиб в море, мне же двадцать девять, я совершенно спокойно могу сойти за младшего ребенка. Мать скончалась, отец тоже, меня ничто не держало в той стороне, я решила пропутешествовать на родину матери, найти родственников.
— Вам двадцать девять?! — Сольвейг не поверила. — Я бы ни за что не… не поверила.
— Благодарю, вас, милая. Но это так.
— Наверное, там, откуда вы все-такие есть магия.
— Есть, но у нее другие основы.
— Какие?
— Сила воли и стремление к совершенству, — отшутилась Анна Александровна. Ее внешность — это долгий и упорный труд, дарованные природой чудесные волосы и огромные глаза. Все остальное действительно — сила воли и стремление к прекрасному, достигалось посредством умелого макияжа, правильного питания и физических нагрузок.
Леди блондинка задумалась, возведя глаза к потолку, затем, решив что-то для себя, вернулась к разговору.
— В таком случае, у вас еще должен быть покойный муж.
— Откуда?! — возмутилась Анна. Больше на 'покойного', чем на 'мужа'.
— Вам много лет, вы должны были быть замужем, но так как вы уехали в одиночестве, ничто не держало вас там, — Сольвейг махнула рукой в сторону темного окна, — значит, и муж тоже умер.
— Ладно, пускай умер, — согласилась Аня, в конце концов, положение вдовы снимает с нее обязательства перед целомудренностью средневековых нравов.
— Вы прибыли сюда, но по дороге на вас напали, забрали все имущество, документы. Вам удалось сбежать с одной сумкой и знаниями, что у вас есть родственники в Керколди.
Аня устало кивнула — слишком много новой информации. Сразу.
— Я буду настаивать на том, что мы с вами похожи, как сестры, а значит про непринятие вас в нашу семью речи быть не может. Ни одна бумажка не даст такой уверенности, как схожие черты.
— А я в свою очередь, буду образцом благодетели для вашей матушки, и вы, леди Сольвейг, сможете наконец успокоить ее. Чем она там еще недовольна? Вы замуж не хотите?
— Нет, я как раз хочу, но по собственному выбору, а не за того, кого назначат родители.
— Ага, стандартно.
— Что, простите?
— Обыденно. Традиционно.
— Традиционно, — кивнула леди. — Я все понимаю, он — наследный принц, много денег и почести,
