Звезда Аделаида - 1

рабыни, прежней наложницы Папеньки, сменившего её на более удачную фаворитку - супругу. Да и к самой Нине он срочно переменил отношение.

- Это всё женские разборки, - решил он для себя раз и навсегда.

- Говори о монастыре Святого Креста, грязная женщина, не то пожалеешь - я причиню тебе такую боль, о которой ты и помыслить своими птичьими мозгами не в состоянии!

- Не скажу тебе ничего о святыне в горах пиктов, ох…

Ну да горы высоки, во мраке долины, ужасны ущелья и мрачные скалы, и не найдёшь ты, язычник, монастыря на месте его.

- Пользуясь чародейством, найду я любое место в Альбионе! - похвастался Снейп. - Что же касается сына твоего, то знай - не принуждал я его к тому, что свершилось, и полно моё сердце желанием быть с ним. Только попробуй встать меж мною и Квотриусом…

А сейчас я накажу тебя, непокорная Господину рабыня.

Crucio!

Она упала на пол и забилась в конвульсиях, словно умирая в агонии. Видно, заклятье подействовало на неё слишком сильно. Но почему?

Чтобы рабыня - мать Квотриуса - не померла раньше времени, Северус произнёс заветные слова:

- Finite incancatem!

И долго ещё дёргалось тело неугодной Господину рабыни в опустевшей трапезной потому, что Снейп потерял к ней всякий интерес и пошёл в библиотеку, надеясь увидеть там желанного сейчас брата.

И вот, Северус, не успев выкурить и пяти «сигарет», встретил его, входящего странной походкой, словно что-то мешало ему нормально сдвинуть ноги.

- А, это же моя «работа». Вот уж «ситуёвина», как говаривает Дамблдор. Теперь все домочадцы догадались о наших отношениях, назовём их так… А как же их иначе называть, как не «отношениями»? Это же не любовь, по крайней мере, с моей стороны, а со стороны брата… О, опять я думаю о нём, как о сводном брате, а не предке. Что-то со мною происходит, но вот что?

Ну да они и так в курсе, после истошных криков Квотриуса и моих, почему-то, несдержанных стонов. Пускай их.

- Радуйся, высокорожденный брат и Господин мой.

Квотриус подошёл ближе и прошептал в ухо брату, научившись у него и прикусив мочку уха, отчего Северус судорожно вздохнул.

- Се-э-ве-э-ру-у-с-с, - закончил брат на шипящей ноте, так возбуждающей Снейпа.

- И ты радуйся, Квотриус

Старший брат, собрав остатки «стоического» самообладания, ответил как ни в чём не бывало, будто не почувствовал он тяжести в паху.

Потом всё же, не сдержался и впился поцелуем в алые, как кровь на снегу, припухшие от ночных лобзаний губы склонившегося Квортиуса.

- Я же-ла-ю те-бя, брат мой… Но как ты себя ощущаешь? Я имею в виду межиножие - вижу, что ходишь ты с трудом.

Северус смущённо улыбнулся Квотриусу, чувствуя вину за свою несдержанность.

«Сначала на пол-шишечки, потом на целую», - звучал в его голове голос Ремуса.

- А я сразу вошёл в него, не думая о его ощущениях.

Снейп занимался упорным самобичеванием, ожидая отповеди брата: «Это больше не повторится, это была жуткая боль».

-Тогда почему же он так сладко стонал и выкрикивал моё имя? Не от боли же, наверняка… Ну скажи, скажи хоть что-нибудь, Квотриус, желанный мой…

Все эти обрывочные мысли мгновенно пронеслись одна за другой, так, что Северусу показалось, что прошло уже полчаса, а брат всё ещё хранит молчание.

- Превосходно, высокородный брат мой и Господин.- при этих словах Квотриус игриво подмигнул старшему брату.

- А почему ты тогда ходишь… так? Тебе больно? Не изображай из себя стоика. Стоик здесь - я, - горько пошутил Снейп. - Расскажи, как ты после ночи встретился с домочадцами, которые, конечно, всё слышали.

- Да, мне немного… неприятно… там жжётся, словно свежую и круглую довольно ранку ышке бяха смазали…

Да шучу, шучу - вовсе мне не больно, а как-то… странно, что ли. До сих пор не проходит ощущение твоего замечательного пениса внутри. Вот и всё, и это - истинная правда.

Единственной, кто испортил мне настроение под утро, была матерь. Она тайком пробралась в мою опочивальню и доводила меня до состояния плавления меди своими проповедями о Распятом и его заповедях, но ведь я - не её веры.

Так зачем же это пустое, чисто женское сотрясание воздуха о кровосмешении и мужеложестве?..

Побывала бы она в мужских термах, вот тогда я бы ещё выслушал её.

Что же касается первого «смертного греха», я знаю - многие верования против него, но сегодня за трапезой ни отец, ни мачеха слова дурного мне не сказали…

Северу-у-с-с, я хочу тебя… прямо здесь. Ты позволишь мне взять твой пенис в рот и испить сперму, такую сладкую, а потом целоваться с тобой, пока ты не освободишь плоть мою от семени?..

- Конечно, брат мой желанный, единственный мой.

- Один лишь вопрос мучает меня - брезгуешь ты… мной?

- Отчего ты так думаешь, милый мой?

- Ты… не берёшь мой пенис, так, как это делаю я - в рот, вот отчего.

- Прости меня, Квотриус, но я ещё не готов к этому.

- Ну, хорошо, хорошо, я понял - мне стоит подождать, не так ли?

- Так. А теперь сделай со мною то, чего желал.

И Квотриус опустился на земляной пол, нимало не заботясь о чистоте туники - рабыни выстирают - и расстегнул такие уже привычные, затянутые тканью, мелкие фибулы, на которых держались штаны Северуса, и достал из странного, шёлкового одеяния, явно лишнего на взгляд Квотриуса - «трусов» - сокровище, ещё не до конца возбуждённое.

- Какой же он великий стоик, мой брат - столько говорить о его пенисе, а тот ещё даже не готов, - с удивлением думал Квотриус.

Он не знал, что в соседней с библиотекой трапезной с помощью раба - подавальщика яств, участливого к бывшей Госпоже наложнице прежнего Господина дома, Нина с трудом поднималась с пола, счастливо упав головой во время страшного наказания на подушку около стола, иначе, бьясь в судорогах от злого колдовства, она рисковала разбить себе голову вдребезги…

… Северус с каждым новым минетом, а это был уже третий в его жизни, получал всё возрастающее наслаждение от самого процесса, а не от его финала, хотя отказаться от него он смог бы.

Вот и теперь, раскинувшись на подушках, предусмотрительно подальше от кучки окурков, он наслаждался медленным вбиранием члена в глотку брата и последующими неторопливыми действиями - им некуда было сейчас торопиться.

Квотриус додумался выпускать пенис изо рта и проводить языком по всей длине члена, вырисовывая какие-то странные зигзаги и орнаменты. Это очень сильно возбуждало, и смекалистый брат понравился Снейпу ещё крепче.

… Хотя, куда уж тут крепче - ведь Северусу полюбился, тогда ещё всего лишь собственный предок, с первого взгляда, и именно потому Снейп взялся третировать «Братика», тогда ещё без кавычек.

И вот - десятый день пребывания в мире сказочных, но оказавшихся реальными людьми, предков, и - страсть, да не к женщине, а к мужчине, пусть молодому и привлекательному, но… мужчине. И это было неправильно…

Северус подвигал бёдрами так, чтобы они оказались ближе к брату, чтобы он понял неслышную просьбу. Квотриус, и правда, понял и, вобрав член целиком, стал действовать активнее.

- Хватит испытывать терпение брата - пора бы и честь знать,

В голове Северуса пронеслась мысль, показавшаяся ему сейчас довольно двусмысленной и