наиболее сильным и работящим говорящим скотом; скотом мычащим и блеющим, и ржущим; деньгами, закладными; семейными и подаренными супругом драгоценностями, принадлежавшими немолодой невесте, и заранее попросить, разумеется, прийдя не с пустыми руками, а с жертвенным тельцом или, на худой конец, агнцем, главного и единственного служителя храма Юноны - Госпожи Покровительницы Браков внести всё своё имущество в новый брачный контракт. В городе был переизбыток рабов из покорённых славным военачальником Снепиусом Малефицием варварских пиктских и бриттских племён, а потому остальных, не столь уж сильных и расторопных или попросту туповатых, делали вольноотпущенниками без выкупа, и они пополняли легионы наёмников Божественного Кесаря. Колонов же берегли, и волю им не давали - они входили в имущество невесты, даже если ранее принадлежали её прежнему супругу. Избыток же золота и каменьев, не нужных, зачастую, престарелой невесте, которые доставались ей в приданое от родительского крова, а позже - и от любящего супруга, попросту продавали, обращая в не такие уж и звонкие, всего лишь потёртые, ибо деньги чеканились на Альбионе редко, медные монеты, зато стоимостью с целую корову.
Так имения без хозяев потихоньку приходили в упадок, но дома из блоков песчаника под черепичными крышами были построены рабами на совесть, а потому и стояли ещё долго практически невредимыми. После небольшого ремонта эти бывшие имения использовались для временного, от месяца до нескольких лет, проживания богатыми восточными купцами и приезжавшими на короткое время в город по насущным делам, часто о наследстве, ненужном в этом захудалом городишке, патрициями. И те, и другие приезжали обычно с семьёй в полном составе и, конечно, многочисленными, хоть и никому из семейств не нужными в таком количестве, рабами.
Так в своё время и сам Малефиций поселился в Сибелиуме, но ему, как долгожданному, славному военачальнику, покорившему угоняющих скот и убивающих колонов, воинственных уэскх`ке, на прежней земле которых и был построен Сибелиум, магистрат предоставил совершенно бесплатно один из лучших домов в городе. А тогда, после переплытия через Пролив и непрерывной военных действий на безлесых меловых хомах южного Альбиона в поисках славы и завоевания громкого имени, Малефиций, в отличие от своего отца, был очень беден. Имея лишь несколько рабов, получив, наконец, землю в удалённом далеко на север Сибелиуме, окружённом густыми, непроходимыми и навевающими панический страх на жителей города, лесами, он тут же перевёл их в разряд колонов. Рабы не чувствовали тяги к обработке родной земли, но спокойно пасли и откармливали Господских бычков и баранов - это было им привычнее, чем вспашка и засев, а затем весь нудный период ожидания всходов какого-то рабского, невкусного овса, и часто убегали - их же не охраняли легионеры! Так было не принято в земледельческом, в большинстве своём, быте ромейских колонов, осевших на землю и безвозмездно получивших от благородного хозяина средства для постройки хижины и запасы семян. Но ещё молодой Снепиус не отчаивался, а приводил из походов всё новых и новых рабов, ввёл охрану участков колонов легионерами своей когорты вопреки всем законам, и так продолжалось до тех пор, пока несколько пар дикарей не прижилось на земле и не попривыкло её обрабатывать самостоятельно. Наёмников Малефиций вскорости отозвал за ненадобностью.
А сделано это переселение потерявшего отцовскую богатую виллу, пашни и сады вкупе с рабами и колонами, а, значит, бездомного, хоть и могущественного, уже знаменитого полководца было просто до неприличия. Дело произошло следующим образом - магистрат города весьма настойчиво предложил прежнему домовладельцу отселиться в имение поскромнее, почти на самой окраине города - у моста через Кладилус, но всё-таки стоящее на главной улице. Всё равно тот был совсем дряхлым, хоть и высокорожденным, патрицием, но уже не могущем более жениться. Infammio накладывать на дряхлого старца не позволял пресловутый Кодекс Юстиниана. Но Августиус Мевус Тарквиний из древнего родва жэтрусских царей Тарквиниев более не мог принести гражданскому обществу Сибелиума никакой пользы - он просто доживал свой век, дотягивал до всесожжения и погребения праха за счёт своей немалой казны.
За мостом была только священная земля храма Юноны - Госпожи Покровительницы Браков. Это место считалось в городке столь далёким, что ходили туда только для сочетания браком или по обету для жертвоприношения вдовые матроны и патриции, собирающиеся вступить в новый брак и записать заранее своё имущество в брачный договор. В Сибелиуме намного больше почиталась богиня плодов и злаков Церера, чей храм был в пределах шаговой доступности, на главной via, неподалёку от терм, излюбленных горожанами… по различным причинам, но единодушно. Поэтому храм Юноны был богато одариваем обручёнными парами, родителями молодожёнов и несчастными в браке жёнами или мужьями, тщившимся обзавестись новой семьей, но это происходило так нечасто, что не хватало денег на реставрацию огромного здания, и оно постепенно приходило в упадок. Дальше была Маринская арка, за ней же - пашни и пастбища колонов вдоль жёлтой кирпичной дороги, резко сворачивающей и уводящей на запад к ромейскому, рыболовецкому, очень маленькому поселению Марина. Назван так городок потому, что располагался он у самой кромки вод, на берегу Внутреннего, по-нынешнему называемого, Ирландского моря, и был населён рыбаками. Высокорожденных же патрициев там не проживало вовсе, ибо весь город пропах рыбой - ненавистным для патриция запахом.
Таков был весь, прозванный местными остряками славным за своё ничтожество, город Сибелиум. Весь - от начала - Лондиниумской арки и дома Снепиусов, с маленьким, но весьма почитаемым гражданами - патрициями, и вовсе не обязательно высокорожденными, имевшими большие поля, засеянные овсом и ячменём, и наделы многочисленных колонов из окончательно покорённых уэскх`ке, храмом Цереры Многоплодной посредине и до конца - подзапущенного малость, но всё ещё величественного храма Юноны - Величественной Госпожи браков - с обваливающимися блоками того же песчаника из капителей…
А сколько же таких мелких и ничтожных городков со своими термами, лупанариями и казармами, с пижонистой главной улицей - via такого-то города, как в Сибелиуме с его via dell` Sibelium и неприглядными, забытыми, пустующими переулками, было разбросано по всему юго-западному и северному, вдаль по мощёной дороге из жёлтого кирпича, Альбиону!..
… И вот за четырем дня до свадьбы случилось долгожданное чудо - невесту, дотоле остававшейся невидимкой, торжественно привели двое старших братьев и министр* * * , которому было щедро заплачено Сабиниусами, в счастливый по ауспицициям донельзя довольного жреца Юноны, коему наряду с храмовыми рабами - надо же их чем-то кормить! - достался отличный раскормленный бык. Это был четырнадцатый день до календ месяца одиннадцатого, то есть, по современному календарю - семнадцатое октября, фактически начало здешней зимы, когда так коротка чрезмерно дождливая и стужёная осень.
Снег ещё не успел припорошить выстуженные посеревшие жёлтые, ставшие беловато-бежевыми, кирпичи главной дороги, но приближение его выпадения было неостановимым и предугадываемым из года в год. Напротив, всем гражданам Сибелиума - и патрициям, и плевавшему на всё, но не на погоду, плебсу - хотелось, чтобы их город поскорее укрыло снежной пеленою, тогда будет намного теплее до самого месяца двенадцатого, когда ударят настоящие морозы. Луна по холодным, ясным ночам ярко освещала даже перемешанную днём сандалиями на ногах рабов, ещё не перешедшим на деревянные башмаки, набивающие ноги, неумело сделанные своим же рабом - кустарём - застывшую грязь и казалась неестественно ярким светильником, подвешенным на Сфере Неподвижных Звёзд.
Семейство Сабиниусов лишилось всего одного, правда, весьма хорошо откормленного бычка-однолетки для ауспиций в храме Юноны ради определения счастливого дня прихода отца девицы с её братьями в дом Снепиусов для передачи кольца высокорожденной патрицианке, ставшей наречённой невестой, от её будущего супруга, чтобы смогли они обручить друг друга торжественно, на свадьбе, становясь мужем и женой на глазах у подружек невесты, друзей жениха и многочисленнейших гостей, прибывших со всего «цивилизованного» Альбиона на зов Сабиниуса Верелия Конигуса из всех достойных чистокровных семейств кудесников и по паре от самых уважаемых семейств простецов на острове.
Взрослого трёхгодовалого быка для следующего жертвоприношения пожертвовала семья Снепиусов, решившая перещеголять сватьёв. Так распорядился Папенька. Но считалось, что это означает волю Господина дома, то есть, самого жениха, и это тоже было добрым предзнаменованием. Значит, полюбил уже Снепиус Северус невесту свою, девицу непорочную, голубицу девственную, только и ожидающую столь скорого прихода в спальню высокорожденного, почти, как она сама, лишь немного уступающего ей в знатности, супруга.
Ближайшие родственники невесты - двое старших братьев с единственным, полагающимся на такое количество граждан, министром Сибелиума - привели Адриану Ферликцию на первые, они же единственные
