Звезда Аделаида - 2

неумным, да попросту дурным болваном, - добавил мгновенно разозлившийся профессор по-английски.

Гарри снова обомлел от звуков милого его сердцу языка. Ему казалось, он сам раньше говорил на таком, и мама… говорила с ним также мягко и красиво, а не жёстко, как орехи в скорлупе, как разговаривают сейчас и Сх`э-вэ-ру-у-с-с, и Кх`э-вот-ри-у-у-с-с между собой, когда все на-х`эм-ни-ки говорят так же.

Впрочем, матерь свою Гарри не помнил, а потому не очень-то разозлился, когда хромой недомерок так плохо о ней отозвался. Ведь отца-то Поттер не знал и не чувствовал вовсе, не было даже смутного воспоминания о мужчине рядом, каком бы то ни было, кроме Тох`ыма. Да, ещё был Рх`о-н… Но тот был, кажется, едва обрезанным молодым мужчиной. Да и Тох`ым годился бы ему в отцы, если бы начал ебаться с бабой лет с пяти и двух - трёх пальцев. А такого не бывает - тогда нет стояка. Ну, не мог Тох`ым приходиться отцом Х`аррэ - Гарри. Не дал бы ему - рабу - никто из Истинных Людей женщину из своих, на вес серебра ценящихся, уж никак не меньше, чем за цену жемчугов или камней поделочных, камней даже и «настоящих», драгоценных.

Может, у него и вправду отец - нечистый, презираемый зверь волк, от того-то и судьбина у Гарри такая тяжёлая.

Видя, как расфокусировались подслеповатые глаза Гарри, Северус попросту накинул на него плащ, чтобы не смотреть на его восставший член, достаточно красивый… Разумеется, только с эстетической точки зрения. А вы с какой подумали? Нет, только, исключительно, с эстетической, и только.

- Поттер, не время сейчас предаваться утехам с писькой, вы же - среди трупов, насколько я понимаю, ваших бывших сотоварищей по несчастью быть такими же, как вы, рабами Истинных Людей.

Гарри понял едва лишь половину из сказанного Сх`э-вэ-ру-с-сэ, но главное, как он посчитал, уловил - надо найти тело Рангы и убедиться, что он мёртв, как и остальные, правда, не все рабы Истинных Людей. Куда дели остальных, Гарри мог только догадываться - наверное, их посчимтали достойными и пригожими сделаться рабами новых благородных хозяев - рим-ла-нх`ын-ин-ов.

Но… Как раз злополучного Рангы среди мёртвых, которых Гарри, не гнушаясь, осмотрел, не было. Не было ещё одного раба - Х`ургэ, вредного типа лет двух раз по руке и ещё двух раз по пять пальцев - Гарри очень плохо считал. Не нашёл он и Вырх`у, примерно стольких же пальцев лет, весёлого мужика, того ещё работягу. Видно, на-х`э-м-ни-ки решили, что они ещё молоды и сильны, потому-то и увели вместе с проклятущим дрочером и приставальщиком к нему, Гарри, Рангы.

Мысль о встрече с Рангы и Х`ургэ огорчили Гарри так, что его стояк впервые пропал сам по себе, без дрочки, Так ведь и говорил благородный хозяин, прекрасный Сх`э-вэ-ру-у-с-с, что, если не думать о стояке, писька сама повиснет. Но Гарри всё не верил, а теперь вот… Вот и всё. И нету.

- … Я записал оду, прибавив к ней немного строф о солнечном рассвете и окончании любовных игр и ласк с восходом дневного светила. Потом я ещё раз прочитал в полголоса написанное и остался доволен написанным с помощью волшебства необыкновенного. Но душа моя трепетала, ибо нужно было показать оду высокородному брату и Господину, сотворившему великое чародейство для меня, ничтожного полукровки - понравится ли она, или Северус найдёт её негожей, отвратительной, плохой, неприемлемой или же примет её таковой, как она есть?

Да, и ни Северуса, ни этого «свободного» по прихоти моего брата, грязного человека Гарольдуса до сих пор так и не появилось. А солдаты Божественного Кесаря уж оттрапезничали и играют на трофеи в кости. Я же не съел ещё даже своей доли баранины, припася полагающийся кусок, да получше для Северуса. Гарольдусу есть будет нечего, да это и не моя забота! Главное, чтобы брат был сыт, а то у него такой впалый живот и, кажется, все рёбра можно уже пересчитать без особого труда. Так упорно Северус, возлюбленный брат, основа основ моих, лампада, освещающая разум мой, биение сердца моего живого, свеча, освещающая душу мою, отказывался от мяса, отдавая большую его часть этому Гарольдусу, себе же оставляя лишь малость. А ведь высокородный патриций и Господин мой участвовал в обеих битвах. Первой, на лугу, с лучшими воинами племени гвасинг. Тогда, даже вспомнить стыдно, чуть было не погиб я - всадник, опытный боец! - от меча варвара. Некая сила словно бы сковала меня, и я обессилел и ушёл невовремя, как оно всегда и бывает, во тьму беспамятства.

И в финальной битве в стойбище принимал участие возлюбленный брат мой, который опять не побоялся доверить свою драгоценную волшебную палочку мне, недостойному, ибо обессилел Северус, северный ветер мой,оплот надежд моих, после первого сражения с теми сильными воями. Волшебная палочка его была отдана мне, я же навалился на неё вем телом, и не мог ни Северус, ни я, обеспаматевший, более творить магию.

Слава всем милостивым богам, что я не сломал её, волшебную палочку нашу, как и любовь, одну на двоих!

А это чья, без сомнения, волшебная палочка? Интересно попробовать, будет ли она «подчиняться» , «слушаться» меня? Или не будет? Вот я сейчас и проверю, каковы её свойства и особенности.

… Почуявший беду и влетевший в шатёр Снейп успел почти вовремя - палочка Поттера искрила в руке Квотриуса, наполняя шатёр зловонием, от которого хотелось перестать дышать вовсе.

- Брось её, Квотриус!

- Я. Не. Хочу. Бросать. Уходи. Прочь. Отсюда, покуда я не размолотил тебе голову заклинанием, кое знаю теперь.

- <i>Это сказано устами Квотриуса, но голос был не его, а схож со словами самого Тёмного Лорда! </i> - подумал Северус.

- О, боги! - взмолился он. - Да за что же все напастья такие на Квотриуса?! За что ему так «везёт»?

Ибо предполагал же Снейп, что удар кинжалом - только видимая поверхность айсберга, а «под водой», то есть, в теле Квотриуса, осталось проклятие самого Волдеморта, но не верил этому. Им уничтожен был даже последний хоркрукс, заключённый в теле Поттера… Прах гадины был успешно развеян по ветру заклинанием Любви, Побеждающей Смерть. Мисс Трелони, как лицом, сугубо заинтересованным должности профессора Хогвартса было предсказано об Избранном и его могуществе. Авада Поттера превратила уже и не друга, и не врага, а так, во что-то среднее, его Тох`ыма… Нет, уже Тома Марволо Реддла, в чудовище вида ужасного. Вот только на место ребёнка несчастного тогда ещё «человеку-загадке» попался Квотриус!

И сейчас, когда Квотриус отдал все силы Снейпу и своему, наверняка, бесценному творению… оно вышло наружу.

Авадить? Квотриуса?! Конечно же, нет.

- Stupefy!

Квотриус не сумел отразить стихийной магией оранжевый луч - ему мешала чужая палочка в руке, творящая свою собственную, «неправильную», не ту магию, и он упал на бок, выронив её. Волшебная палочка ещё позлилась немного для близиру и, наконец, совсем утихла. С концами, даже не искрилась больше.

- Enervate! - в третий раз за не так уж давно и начавшееся утро, и ещё более короткий день пришлось произнести Северусу.

Квотриус очнулся и стал поводить кругом глазами, явно ничего и никого не помня. Даже проблеска сознания не было в этом отсутствующем, как у… инфери какого-то, бессмысленном взгляде…

- Инфери… Чужой, холодный, повелительный голос создателя… Ну, конечно же, необходимо применить только Небесное исцеляющее заклинание… Но для него необходимы силы, а их нет, да ещё эта грёбанная голова покоя не даёт. Всё сошлось одно к одному - и просыпание инфери в Квотриусе, и собственная страшенная мигрень. Со времени моего пребывания здесь у меня никогда голова не болела… так… Да вообще не болела!

Мясо - вот же оно, два большущих куска, сожрать их, немедленно набить ими живот, наесться, наконец, до отвала, насытить свой голод. Может, и голова с голодухи… так раскалывается. Не привыкла ещё к голоду, вот и болит, да так… Что не соображаешь, что делаешь и о чём, вообще, думаешь.

И Северус за несколько минут разделался со здоровыми кусками баранины, не задумываясь об их числе. Теперь в животе довольно урчало, и Снейп почувствовал тепло в руке, всё ещё сжимающей волшебную палочку, местами перепачканную жиром. Он тщательно вытер палочку об овчину и заметил рядом с ней…