именно. У меня есть два варианта. Либо наш Гарольд Джеймс Поттер или уродина Том, Тёмный Лорд твой. Так что, в этой ситуации мы не соперники с тобой, Люц.
А, напиши-ка мне, Люц, собираешься ли ты приютить мой о-о-очень одинокий член, удовлетворивший сегодня ночью по праву мою супругу во Мерлине и пред глазами людей, в своём уютном гнёздышке? Как всегда, встретишь меня у калитки и препроводишь в Мэнор, чтобы отобедать всё так же эротично, изо рта в рот накормив меня в отсутствии твоего навязчивого сына? Если да, то отвечай до шести вечера.
Твой и пока только твой Рем.»
«Ремусу Дж. Люпину,
Господину Директору школы
волшебства и магии
«Хогвартс»
от лорда
Люциуса А. Малфоя,
сугубо лично
Любимый мой Рем!
Коли ты уж узнал от своей супруги-Прорицательницы, чем я занимаюсь на рынке маггловском, то знай. Она права во всём, кроме моих неудач на рынке торговли маггловским оружием на рынке между магическими странами (sic!).
Я вполне успешен в деле этом, и мне вовсе незачем опять и снова ложиться под Оста (Остиуса Иванку Густавича, если ты не понял), чтобы развивать биз.
Так, что ты мой единственный любовник и, вообще, любимый, на данное время, которое, как я чувствую, продлится ещё будь здоров. Верь моему предчувствию! Оно меня никогда ещё не подводило.
Разумеется, я встречу тебя сегодня у калитки и безопасно препровожу в… любимый, надеюсь, и тобой, Малфой-мэнор.
А, что, если нам сегодня, по июньскому скорому теплу, не устроить вечеринку и первую часть ночи, пока не выпадет роса, провести в парке рядом с прудом, как в первый раз?..
Всё-таки согласись, любимый мой Рем, что секс на свежем воздухе вдохновляет на подвиги любовные! Не правда ли?
Жду твоего ответа до полуночи. Всё равно, без тебя я не засну спокойно. Достаточно уже, что ты оставил меня этой ночью.
P. S: Да не случилось ли с тобой какой-нибудь беды, о Рем мой? Не то странные сны мне снились сегодня в одиночестве. Будто тебя взяли министерские Ауроры по делу, странно даже подумать, но исповедуюсь, как есть перед св. Эльджиасом, по давно уже закрытому самим герцогом Густавичем делу, касающемуся «Ордена Феникса»! Ты не поверишь, а я кошмаров насмотрелся, как тебя насилуют министерские Ауроры, арестовав тебя по выдуманному делу.
Так что, успокой меня, опровергни мои дурные предчувствия, а я встречаю тебя в пол-седьмого около калитки (разумеется, за её пределами).
Твой и только твой Люциус, лорд Малфой.»
После обмена письмами Рем стал чувствовать себя спокойнее, а ведь он до сих пор переживал из-за санкционированного им самим секса с женщиной, которая только что занялась делами заместителя Директора после первой пары со старшекурсниками, бывшей сегодня лишь после ланча, так она увлеклась гаданием по долбаным рунам.
На всякий случай Люпин отослал лорду Малфою ещё одно письмо.
«Лорду Люциусу
Абраксасу Малфою
от господина Директора
школы
волшебства и магии
«Хогвартс»,
сугубо личное
Милый мой, возлюбленный, позволь тебя впервые назвать так, Люц!
Странно, но твой сон оказался не просто вещим, но практически полностью правдивым отражением событий, произошедших со мной в эту злоебучую (вымарано) очень злополучную ночь. Что самое ужасное, это истинная правда.
Меня заполучили в полное распоряжение министерские садисты, одного из которых я уложил прямо на месте, не знающей промаха Авадой. На остальных, не разобравшись, кто первым напал на меня, наложил простое Tormento, и меня схватили в «Башке Борова», сковали наручниками, и вот в таком неприглядном, жалком виде меня имело четверо. По очереди, не останавливаясь и не давая мне продыха. Было и пять Круциатусов, а куда же без них? Но я так ничего и не сказал, и меня отправили в ледяной карцер, чтобы я подумал хорошенько о будущем.
Но тут ко мне заявилась супруга и запросто скомандовала Аурорам освободить меня. Те почему-то послушались её. Видно, нагадала она им… такие перспективы, если они не отпустят меня, что они просто зассали (вымарано) очень испугались (Ремус решил не открывать Люцу историю падения своей жены. Всё- таки супруга во Мерлине и пред глазами людей. Значит, должна она в глазах общества оставаться честной женщиной.).
Так вот, после этого откровения о том, что я не чист, захочешь ли ты предаваться любви со мной, обесчещенным злобными министерскими (вымарано)?
Прошу, не томи, ответь поскорее.
Вечно твой, несмотря ни на что и ни на кого Рем.»
«Рему Дж. Люпину,
любимому,
сугубо личное…»
Ремус оттаял только от шапки письма, такой… интимной.
«Возлюбленный мой Рем!
Разумеется, я не откажусь от нашей большой и чистой любви даже, если ты подвергся насилию, не по своему желанию пропустил же ты этих подонков через себя.
Меня волнует лишь, что, верно, болит твой анус, и не сможем мы любить друг друга некоторое время. Хотя, вот, шлю тебе черномагическое заклятье, позволяющее вылечить порванный сфинктер…»
Далее описывалось и само заклинание, уже наложенное ранним утром, едва заря вставала, самим Люпином, и инструкция по применению, то есть описание сложного пасса, сопутствующего словам.
Но Ремусу было это уже не интересно, как пройденный материал, однако забота Люца о нём, хоть и чистокровном маге, но всего лишь эсквайре, поразила его.
Одним словом, Люциус приглашал любовника провести ночь вместе, не сходясь плотски, просто за выпивкой и разговорами о наболевшем. И у того, и у другого это наболевшее было. У Люца проблемы с сыном, который всё никак не смирится с потерей такого высококачественного любовника, как рара.
У Ремуса проблем было ещё больше, и частью их он решил поделиться с Люцем, но… на мягкой травке около пруда или в ещё более уютной постели. Его анус уже был готов к совокуплениям, даже множественным.
Ремус был здоров физически, но всё ещё подавлен морально учинённым над ним насилием и окончательной, не восполнимой никаким выкидышем потерей чести, хоть и нелюбимой, но супруги во Мерлине…
… Гарри и Северус закончили счищать кору с нарубленных деревьев. Прошло уже три дня с того, единственного, изумительного, полного не изматывающей работы, а любви прекрасной. И Гарри хотел повторения, пусть и Северус, в свою очередь, овладеет им, и станет невыразимо хорошо, а анус будет пульсировать протяжно. Перед соитием они обязательно обменяются ласковыми словами и прозвищами.
Например, Северус стал называть Гарри «котёнком», но это милое прозвище не напоминало больше молодому человеку о годах рабства тогда ещё с кличкой. Теперь наименование исходило из кажущихся сухими и безвкусными, но такими сладкими и умелыми на самом деле уст возлюбленного.
