Русская поэзия Китая: Антология

«Я знаю, шестикрылый серафим…»

Я знаю, шестикрылый серафим
Не спустится с благою вестью рая.
Так почему ж надеждой мы горим
На то, что долетит к нам весть благая,

Такая весть, что сердце, замерев
На миг, как будто биться перестанет?
И кажется: пройдут усталость, гнев
И счастье недоступное настанет.

Но серафимы не слетают к нам —
Миры иные их влекут сияньем —
Ведь мы, представ их ангельским глазам,
Им грудь пронзим неведомым рыданьем.

И скажет нам Господь: «Я дал вам жизнь,
Я подарил вам житницы, просторы,
Когда же ангелы мои взглянули вниз,
Вы горечью наполнили их взоры.

И вот отныне суждено, как вам,
Им слезы знать, отчаянье и муку!»
И серафимы не слетают к нам,
Боясь узнать про нашу боль и скуку.

1941

БЕЖЕНЦЫ

Бегут чредой встревоженные годы,
Как кони древнеримских колесниц,
И снова поезда и пароходы,
На пристанях смесь языков и лиц.

У всех в глазах, не знающих покоя,
Стремление неведомо куда.
С какою беспредельною тоскою
Они ушли из дома навсегда!

А старцы на библейские страницы
Слезливыми глазами смотрят вновь,
И вздрагивают трепетно ресницы,
И в жилах так неровно бьется кровь,

Когда они читают про изгнанье.
«Куда идти?» Немой упрек в глазах,
Тысячелетнее в груди рыданье
И прадедов молитвы на устах.

Гонимые… Подрубленные ветви…
Тысячелетья длится тяжкий сон.
Его потом опять увидят дети,
Он словно тайным смыслом освящен.

1941

«Твоя страна — за дымкой непогоды…»

И ладанки с землей родимой
Мне мой отец не завещал.

В. Ходасевич

Твоя страна — за дымкой непогоды.
Не увидать, не услыхать ее.
Ты перерос печали и невзгоды,
Но не поймешь, о чем она поет.