Русская поэзия Китая: Антология

РУССКИЙ ХУДОЖНИК

Кидающий небрежно красок сгустки
На полотно, вкрепленное в мольберт,
Художник — я, и, несомненно, русский,
Но не лишенный иностранных черт.

Люблю рассвет, холодный и линялый, —
Нежнейших красок ласковый разлад.
Мечта о власти и меня пленяла,
Меня пленяла и меня трясла.

На всякий звук теперь кричу я: занят;
Но этим жизнь исчерпана не вся:
Вокруг враги галдят и партизанят,
Царапины нередко нанося.

Мне кажется, что я на возвышеньи,
Вот почему и самый дух мне люб
Французской плавности телодвижений,
Англо-немецкой тонкой складки губ.

Но иногда я погружен по плечи
В тоску и внутреннюю водоверть, —
И эту суть во мне не онемечит.
Не офранцузит никакая смерть!

Харбин

«Устаю ненавидеть…»

Устаю ненавидеть.
Тихо хожу по проспектам.
«Некто в сером» меня
В чьи-то тяжкие веки влюбил.
Устаю говорить.
Пресловутый и призрачный «некто» —
Надо мной и во мне,
И рога — наподобие вил.

Впрочем, это гротеск.
«Некто» выглядит благообразней, —
Только рот как-то странно растянут
При сжатых губах:
Таковы и лица людей в торжественный праздник,
Если отдыха нет —
Борьба,
Борьба,
Борьба!

Я себе говорю:
Мы сумеем еще побороться,
А пока
Стану петь,
Стану сетовать,
Стихослагать!
И пишу,
И пою,
И горюю —
Откуда берется
Лихорадочность музыки,
Бьющейся в берега?

Непонятно!
Ведь я потерял беспорядочность мнений.
Я увесист, как полностью собранный
Рокамболь.
Я лиризм превозмог.
Но достаточно книжных сравнений,
Как прочитанное
Обернется в знакомую боль.

Через двадцать пять лет
Ты увидишь, что мир одинаков,
Как всегда,
И что «некуда больше (как в песне) спешить».
И, вздохнув, захлебнешься
В обилии букв и знаков,
Нот и шахматных цифр,
И запутанных шифров души.