- Здешние простолюдины поражают необразованностью, – с досадой бросила она и устремилась к выходу из парка. Ява поспешил за ней.
- Я как-то добрых полчаса выла на пустыре, надеясь напугать хоть кого-то – и что? Какой-то человек высунулся из окна и завопил: «Уймите эту чертову собаку»! И все! И это вместо того, чтобы устрашиться и, возможно, умереть!
Они вышли на солнечную оживленную улицу.
- Однако, в пребывании здесь имеются свои преимущества, - продолжала Мэргрид.- Я могу показаться на улице днем, я вижу свое отражение. В своем мире я тоже могу отражаться, - добавила она. - Но только в волшебных зеркалах, а они не всегда под рукой.
Мэргрид остановилась напротив веранды небольшого кафе, уставленной столиками.
- А еще я могу чувствовать запах пищи и даже ощущать ее вкус. Желаю зайти сюда. А ты велишь трактирщику подать лучшие блюда!
- Непременно. Ладно уж, заходи…
Пока Мэргрид устраивалась за столом, Ява вытащил из кармана телефон и набрал номер. После пары длинных гудков в трубке раздался знакомый голос.
- Алина, - проговорил Ява, стараясь говорить как можно естественней: на любое вранье у нее был прямо-таки феноменальный нюх. – Где ты?
- В школе, - с легким недоумением отозвалась она. – А что?
- Разве Ньялсага не говорил, что после обеда ты должна работать с гостьей? Он же тебе звонил!
Алина изумилась еще больше.
- Когда?! Погоди-ка… - она замолчала. В трубке слышались чьи-то приглушенные робкие голоса, не иначе звонок застал Алину-барракуду в разгар воспитательного процесса. После небольшой паузы она вернулась к разговору.
- Ява, ты тут?
- Тут, тут.
- Марш отсюда, Соловьев! – неожиданно громко скомандовала кому-то Алина. В трубке послышался звук шагов, потом хлопнула дверь.
Ява, бывший в курсе сложных отношений Алины и пятиклассника Соловьева, невольно улыбнулся.
- Тролль побери, с сегодняшним педсоветом у меня все из головы вылетело! – пожаловалась Алина. – Хоть убей, не помню, чтоб Ньялсага мне звонил.
- При мне звонил, я прекрасно помню!
- А я – нет. Но раз ты говоришь… - Алина чем-то звякнула, будто положила на стол связку ключей. - Я сейчас позвоню ему и…
- Не надо, - быстро сказал Ява. – У него с телефоном что-то… то ли сломался, то ли разрядился. А сам Ньялсага с утра в «Белом слоне» сидит, заклятья переводит. Просил не беспокоить! Так что приезжай-ка ты прямо сюда, я тебя быстренько введу в курс дела!
Она вздохнула.
- Ладно. Куда ехать?
…Официантка принесла заказ: две чашки кофе и большую тарелку с фруктовым салатом, который пожелала отведать Мэргрид.
Баньши придирчиво изучала поданное блюдо.
- Готовили для простолюдинов, сразу видно. Передайте хозяину, что я очень, очень недовольна его трактиром. Пусть утопится в котле с похлебкой!
Она небрежно махнула рукой официантке.
- Приказываю удалиться!
Ява украдкой взглянул на часы: Алина должна была появиться с минуты на минуту.
- Моя эльфийка к этому и не прикоснулась бы, - сообщила баньши, уписывая салат. – Она предпочитала изысканную пищу. У вас здесь и понятия не имеют о хорошей еде.
Хлопнула служебная дверь, в зале появился невысокий коренастый мужчина средних лет. Поверх одежды у него был повязан длинный черный фартук, в нагрудном кармане рубашки виднелся потрепанный блокнот и карандаш, а через плечо было переброшено белоснежное кухонное полотенце. Мужчина приблизился к столу, за которым сидели Ява и баньши.
- Мне передали, вы чем-то недовольны? - вежливо осведомился он у Явы. – Чем именно?
Он взглянула на Мэргрид и выражение лица у него сделалось таким, будто он только что съел целый лимон.
- А, это ты…
Ява поднял на мужчину удивленный взгляд.
- Вы знакомы? Но… как… каким образом? Мэргрид?
- Она у меня официанткой работала, - тяжело вздохнул мужчина. Целых два дня. Это были самые тяжелые два дня в моей жизни!
- Официанткой?! – переспросил Ява, чувствуя, что его изумление достигает каких-то совсем уже невероятных пределов.
- Ну да, - небрежно сказала Мэргрид, с преувеличенным вниманием рассматривая в тарелке листики мяты. - Первый раз в жизни попробовала сама заработать себе на кусок хлеба. Мне не понравилось.
- Я из-за тебя половину клиентов растерял! – в отчаянии воскликнул хозяин, вытирая лоб полотенцем. – Думаешь, легко было постоянную клиентуру создать?! А ты за два дня…
- Что она натворила? – перебил Ява, покосившись на баньши.
- Путала заказы, дерзила, а если посетитель ей не нравился - а не нравились ей все до одного! - отказывалась приносить еду. Слышали бы вы, как она разговаривала с людьми!
Баньши Мэргрид сверкнула глазами.
- Я говорила с ними так, как они того заслуживали!
Хозяин в отчаянии воздел руки к небу.
- По-твоему, так нужно разговаривать с постоянными посетителями?!
Баньши принялась яростно кромсать вилкой ягоды в салате.
- Однажды, - продолжал несчастный хозяин, снова промокая пот со лба. - Она, ни с того, ни с сего, объявила, что намерена сообщать посетителям их последние слова.
- Что? – переспросил Ява. – Это как?
- Дескать, имеется у нее такой редкий дар: предвидеть, что скажет человек в последние минуты свой жизни. Мол, это привлечет массу новых клиентов, ведь каждому будет интересно узнать… а что получилось?! Люди и заходить к нам боялись! Человек появляется на пороге, а она ему в лоб: «Перед смертью ты скажешь: «Черт, этот люк во дворе так и не закрыли!». Понятное дело, посетитель улепетывает прочь и впредь обходит мое кафе десятой дорогой!
- Я хотела…
- А повар?!
Хозяин бросил взгляд в сторону кухонного окна, где сновал усатый коротышка в белоснежном колпаке.
- Он не умеет готовить, - высокомерно процедила баньши. – Гномы - никудышные повара, это всем известно!
- Слышали? - страдальческим голосом обратился хозяин к Яве. – Повара она постоянно называла гномом, а он, между прочим, терпеть не может шуточки про свой рост!
Он покачал головой.
- Клянусь, если бы я еще раз встретил того парня, что привел ее сюда и уговорил взять на работу, я бы… я бы… чтоб ему до конца его дней черствыми булочками питаться!
Хозяин вытер лысину кухонным полотенцем.
- А ведь как уламывал, как уговаривал! «Характер, говорил, золотой, нрав добрый! Девушка трудолюбивая, прилежная». Как же!
Мэргрид сузила глаза.
- Твоими последними словами будут…
- Замолчи! – в ужасе воскликнул он и махнул на нее полотенцем. – И слушать не желаю!
