за боевого друга и брата.
Через два часа Челпанов во главе группы бомбардировщиков снова вылетел за линию фронта. Вражеские зенитки били нещадно. Небо почернело от густых шапок разрывов. Но бомбардировщики упорно рвались к цели. Вот один из них задымил и, сбросив бомбы, развернулся на обратный курс. В машину Челпанова тоже попали два снаряда, но он, поразив бомбами цель, снизился, чтобы проштурмовать вражескую колонну.
Заход. Еще заход. Внизу метались охваченные паникой фашисты. Челпанов и члены его экипажа знали, что на горящем самолете далеко не уйдешь, а выбрасываться с парашютами на территории, занятой врагом, было равносильно смерти. И они приняли решение повторить легендарный подвиг экипажа Гастелло.
В последний раз взмыл пикирующий бомбардировщик в огненное небо Орловщины и факелом ринулся в скопище гитлеровских машин…
В ряду отважных соколов, посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза, появилось и имя Василия Челпанова.
Полком, в составе которого до последнего вздоха сражался за Родину крылатый богатырь, командовал Герой Советского Союза Юрий Николаевич Гарбко. Он воспитал немало отважных бойцов.
В марте 1942 года комиссар части И. М. Бецис сообщил в политотдел о блистательном подвиге старшего лейтенанта Василия Поколодного. Командир экипажа не вернулся с боевого задания, и его считали без вести пропавшим. А несколько дней спустя, когда снег стаял, стали известны подробности его героической гибели. Рядом с Поколодным валялись шесть трупов фашистов и пустая обойма. Пистолет был крепко зажат в руке. Последнюю пулю он оставил для себя.
Василий Поколодный жил и воевал как герой. Он, как и Василий Челпанов, навсегда обессмертил свое имя…
О самом Юрии Николаевиче Гарбко — воспитателе многих героев — тоже ходили легенды. Его стихией был воздух, а призванием — борьба. При любом удобном случае он вылетал во главе полковой колонны, прокладывая путь ведомым.
Так было и 27 мая, когда наши наземные войска вели жаркие бои под Изюмом и Барвенково. Большая группа самолетов под командованием Гарбко вылетела на бомбардировку танков противника. На подходе к цели их встретили сильным огнем вражеские зенитчики. Все экипажи прорвались к заданному району и прицельно сбросили бомбы. Было уничтожено немало неприятельских танков и автомашин.
При отходе от цели в самолет Гарбко угодил зенитный снаряд. Машина стала плохо управляемой, высота катастрофически падала. Юрий Николаевич вынужден был передать командование группой своему заместителю.
Гарбко делал все, чтобы перетянуть через линию фронта. Но, как ни искусен был в технике пилотирования флагман бомбардировщиков, его подбитая машина окончательно вышла из «послушания».
Словно предчувствуя поживу, на Гарбко внезапно налетели два «мессершмитта» и подожгли его израненный бомбардировщик. Прыгать с парашютом было поздно. Тогда Юрий Николаевич, выбрав подходящую площадку, пошел на посадку. Но случилось непредвиденное. Самолет налетел на телеграфные провода и разломился пополам. Хвостовая часть с кабиной воздушного стрелка — радиста, где находился старшина Иван Казаков, упала в одном месте, а передняя, с летчиком Гарбко и штурманом Альховатским, — в другом. Торфяное болото, на которое угодили обе половинки машины, смягчило удар, и все члены экипажа остались живы. С трудом высвободив зажатую в люке ногу, Казаков, прихрамывая, поспешил на помощь Альховатскому. Штурман никак не мог вытащить из кабины Юрия Гарбко, которому искореженный металл намертво зажал обе ноги. Но и вдвоем они ничего не смогли сделать. А к кабине уже подбирался огонь. Погасить его тоже было невозможно.
— Отрубите ноги! — в отчаянии крикнул Гарбко.
Но чем отрубить? Штурман и стрелок, по пояс вымазанные вонючей болотной жижей, бессильно метались возле своего командира. Неотвратимая гибель грозила всем троим: бензобаки вот — вот могли взорваться. Тогда Гарбко судорожно распахнул тужурку, вытащил из кармана партийный билет, удостоверение личности, снял с гимнастерки Золотую Звезду и сказал штурману:
— Сохраните, если останетесь живы.
Потом попросил друзей наклониться, обнял их на прощание и приказал:
— А теперь уходите.
Но разве могли они оставить командира…
— Если помирать, так вместе.
Гарбко зло сверкнул глазами:
— Уходите! Вам еще надо бить фашистов. Слышите? Мне вое равно не жить, не летать… Уходите!
Он приставил ствол пистолета к виску и нажал на спуск. Раздался глухой выстрел. Ошеломленные неожиданной решимостью командира, штурман и стрелок не замечали языков огня, трепыхавшихся, словно фантастические птицы, слева и справа.
Но даже теперь, когда Гарбко был уже мертв, они не оставляли попыток освободить его. И им наконец удалось вытащить тело командира.
О том, что Гарбко сел на горящем самолете за линией фронта, мне в тот же день сообщил по телефону комиссар полка И. М. Бецис. Но о трагедии, случившейся на болоте, мы узнали несколько позже.
Похоронили Гарбко в Ельце. Многие летчики не скрывали своих слез, все очень любили Юрия. Его авторитет в полку был непререкаемым.
Кем заменить Гарбко? Посоветовавшись, мы решили назначить командиром полка Исаака Моисеевича Бециса. Тут же написали представление, а через несколько дней пришел приказ: вместо погибшего Гарбко утвердить кандидатуру военкома.
Я уже говорил о том, какое значение для авиационного политработника имеет знание им летной профессии. Не будь Бецис летчиком, трудно сказать, признал бы полк его своим командиром. Конечно, приказ есть приказ, но душевное расположение к человеку — совсем другой вопрос.
В наземных войсках эта проблема решается проще. Если комиссар храбр, он в критическую минуту сам бросается вперед, увлекает за собой остальных. Дерзкий порыв, личная отвага порой решают успех дела. А как ты явишь пример авиаторам, если сам лишен крыльев, прикован к земле?
И. М. Бецис был летчиком и сразу стал признанным вожаком полка. На другой же день он повел авиаторов в бой.
Много славных подвигов совершили бомбардировщики под командованием Исаака Моисеевича. В каждом полете они мстили врагу за смерть своего прежнего командира.
Бецис погиб месяц спустя. В одном из налетов па вражеские войска его самолет подбили. От прямого попадания снаряда плоскость загорелась. И все же командир продолжал держать курс на цель. Но вот взорвался новый зенитный снаряд, и Бецис направил искалеченную маши ну в гущу вражеских войск. Страшный взрыв полыхнул в июньское небо и глубокой болью отозвался в сердцах однополчан, видевших эту трагедию…
Так за короткое время мы потеряли двух храбрейших командиров. Они умели сплачивать людей, личным примером вдохновлять их на подвига.
Из штаба фронта поступило распоряжение нанести массированный бомбардировочный удар по брянскому аэродрому. По агентурным сведениям, немцы перебросили туда большое количество самолетов.
Сначала надо было произвести разведку: установить систему зенитной обороны. С этой целью на боевое задание один за другим ушли два экипажа. Обратно они не вернулись, и судьба их осталась неизвестной. На повторный вылет вызвались командир эскадрильи Павел Дельцов и его штурман Петр Козленко.
Капитан Кривцов, принявший полк после гибели Бециса, сначала не соглашался посылать лучший экипаж в разведку, по Дельцов и Козленко все же упросили его.
— Ну ладно, — переменил свое решение командир. — Только будьте осторожны.
