Отряд возвращался пополненный, радый, торопившийся успеть до дому до темна. Успели.
А Новый год был ещё не совсем сразу, хоть у них и была уже ёлочка. Потому что ёлка оказалось, вообще в чертогах просто росла. В уголку. По настоящему. Дракон её маленькой совсем посадил, чтобы она каждый год была. В уголку, у окошка. И надо было только её наряжать. Они вот отрядом на следующий день и потом ещё наряжали ёлочку, и в лес ходили искать внимательно ёжиков и летали на драконе с чердака до опушки и по утрам вели себя относительно прилично или, если не получалось, усердно помогали принцессе устранять итоги случившегося безобразия. Проку с усердия было как обычно, но старались до сбоев в дыхании. Не успели и пооглядываться как следует, как наступил Новый год…
Они встречали его как положено. У наряженной в уголку ёлочки. А ровно ночью за окошком пошёл первый снег… Они сидели потом дружно притихшие носами к окошку и смотрели, как первый снег шёл тёплый, лёгкий и пушистый. И им просто было тепло…
А потом утром Нового совсем уже года весь мир был белый и над ними тогда взошло солнце.
Сказки детского Леса. Солнышко для зайчонка (по правде)
Мы ещё смеялись тогда от души – мы думали это эхо. Дождь начался внезапно, почти никому не ведомо. Лапки погладили лепестки и тогда стало тепло. Под мокрым дождём тепло вырастали ласковыми лапками цветы. В этом мире никто никого не боялся и по утрам было не принято скрываться в бомбоубежищах. Окопы были совершенно заброшены и совсем покрылись какими-то глупыми от любви незабудками. Но это всё ничего. Только нас. Здесь. Не хватало. Мы вошли лучами солнца в этот не пригодный для войны мир. Нас долго здесь ждали. Мы были нужны.
От гари танков сложилась в печали трава. И нам не стало хорошо, нам не бывает хорошо никогда. Мы не такое видели. И мы сровняли с землёй их непригодные для ненавидения окопы. Они были правы не совсем и нам до сих пор снятся мириады глупых незабудок в объятиях земли. Но мало ли что нам снится за долгие годы нашего везде пребывания.
Ладоши сложились в волшебный цветок. По спине по коже лопаток прожёг небо озноб. Сводило до автоматизма отточенные скулы и мозги. Неужели они выстрелят? Неужели они выстрелят… это билось мыслью навязчивой, как бред параноика. А им выстрелить было, как по привычке дышать… Они и выстрелили…
Это ничего, что к радости можно привыкнуть только через расстрел. Нас теперь не так уж и много, чтобы нам выжить. Мы теперь ходим спокойные в колону по два, потому что больше мы здесь не нужны. И уже к утру от нас останутся клочки по закоулочкам…
