— Что все? А что я такого сделал? — нарочито изумлялся Юний, жестами призывая в свидетели своей невиновности небо, деревья, флейтистку...
— Слышишь, Ирида, он еще спрашивает! — оборачиваясь, в свою очередь, к жене, возмущался Ахилл: — Три дня назад, во время своей очередной вакханалии, ты с дружками вывалил из повозки торговца рыбой!..
— Вот была потеха! — захохотал Юний и, вставляя в пику брату в речь варварские слова, принялся объяснять флейтистке: — Этот торговец напоминал акулу, гонявшуюся по мостовой за кефалью!
— Вчера учинил драку в таверне!..
— Да разве же это драка? Мы даже одной амфоры не разбили. И носы у всех целы!..
— А сегодня...
— Что сегодня? — с вызовом уточнил Юний.
— Я даже слов подобрать не могу, чтобы назвать твой поступок... Ты осмелился привести в наш дом — о, боги! — в наш достойнейший, благочестивый дом продажную женщину!
— А что здесь такого? Может, я жениться на ней хочу! Да! Жениться! Верно, Юлия? — спросил Юний, приобнимая флейтистку.
— Элия!.. — осторожно поправила та, с изумлением глядя на него.
— Элия? — удивленно переспросил Ахилл. — Почему Элия?! Ведь она не римлянка!
— Я... — пыталась что-то объяснить флейтистка, но Юний остановил ее.
— Какая тебе разница, кто она! — закричал он на брата. — Ведь это я женюсь на ней, а не ты!
— Ты? — не поверил Ахилл, до которого только теперь стал доходить смысл услышанного.
— Да, я!
— На ней?! Сын одного из самых богатых и уважаемых людей Понта, брат чиновника Синопы, сам имеющий римское гражданство — на какой-то флейтистке?!
— Элия, слыхала, кто я? — приосанившись, уточнил у девушки Юний.
— Да... господин!
— И как, согласна выйти за такого?
— Юний, не сходи с ума! — закричал Ахилл.
— Сейчас! Немедленно! — явно издеваясь над братом, заторопил Элию Юний.
— Остановись, безумец! Мало тебе, что ты навек погубишь свое имя, так еще и лишишься наследства!
— А тебе-то что? Ты ведь, кажется, только и мечтаешь об этом!
— Ты, наконец, опозоришь меня с отцом!
— Вот оно — главное! — торжествующе поднял палец Юний.
— Да! Главное! Почему я должен страдать из-за того, что у меня сумасбродный брат? Вот уж поистине, кого Юпитер хочет погубить, того в первую очередь лишает разума!
— Это тебя Зевс лишил его, раз ты уже даже наших богов называешь римскими именами!
— Скажите, пожалуйста! — театрально развел руками Ахилл. — Можно подумать, что это говорит человек, который верит в богов! Да я уже десять лет не видел тебя молящимся! От тебя исходит одно только зло! Ну, скажи, для чего ты живешь, что хорошего говорят о тебе люди? А что скажут потомки? «Помни о смерти!» — напоминают нам римляне, а ты?
— А мне больше по душе наше эллинское: «Лови момент!» Или еще лучше мое собственное: «Помни о жизни!» Я жить люблю! И не хочу даже слышать о смерти... О сером душном Аиде, который ждет всех после жизни!.. Я есть, пить, веселиться, танцевать хочу! Вот я чего жажду от жизни... И чего никогда не поймешь ты! Напялил римскую одежду и корчишь из себя добропорядочного квирита! А знаешь, как зовут тебя за глаза в Синопе? «Римская подстилка»!
— Замолчи!..
— О! Да ты никак в гневе? Или забыл, что римляне говорят: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав»?
— Не смей произносить имена римских богов! Не пачкай их своими губами! В тебе нет ничего святого! Элия, я считаю своим долгом предупредить тебя, что это — страшный человек! Он может без зазрения совести солгать, украсть, предать...
