шаги, затаилась…
А это была Лена.
— Стасик, — крикнула она, — там, кажется, в машинке что-то темное нестиранное лежит!
— Ну так постирай! — отозвался Стас. — Может, это я носки и еще что-нибудь мелкое туда бросил?
Лена больше наощупь, чем глядя, положила порошок, захлопнула дверцу и привычно включила машинку, которая быстро стала наполняться водой…
Затем вернулась в комнату и огляделась:
— А где Горбуша?..
Они посмотрели тут…
Там…
Нет нигде!
Хорошо, что у Стаса в экстренных случаях был не просто быстрый, а молниеносный ум.
— Темное, говоришь? В стиральной машинке?! — переспросил он.
И со всех ног бросился в ванную комнату.
— Ой!.. — сообразив вслед за мужем, что к чему, только и ахнула Лена. — Стасик! Что же теперь будет?!
Горбушу они вытащили из кое-как остановленной стиральной машинки уже едва живой.
С радужными пузырями от порошка, выдувающимися из ее широко разинутого клюва.
Всю какую-то маленькую.
Так как она была совершенно мокрой.
Жалкую…
Еще бы минута — и поминай, как звали!
Если, конечно, можно поминать животных и птиц…
— Горбуша! Ну разве так можно? — причитала Лена, когда Стас почти как тряпку отжимал в ванну ворону.
После этого он собрал в ванне и на полу все до единого перышка.
Но в машинке, на радостях — позабыл посмотреть.
И Лена — проверить.
А зря…
Вернувшаяся с дачи мама, решив постирать, как нарочно в этот день взятое оттуда постельное белье, вошла к детям в комнату, потрясая сразу тремя большими мокрыми перьями.
Она ничего не сказала.
Но в тот же вечер позвонила той самой респектабельной соседке, у которой зять генерал-полковник.
С загадочным видом вышла из квартиры.
И вскоре вернулась.
Не одна.
А с соседкой, на руках у которой, злобно вращая блестящими глазами, сидел… огромный сиамский кот!
— Вот спасибо! Вот выручили! — только и повторяла радостно та.
И объяснила вышедшим в прихожую Стасу и Лене:
