Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

— А это кто такие, Денис Васильевич? — поинтересовался Беляков.

— Эти? — Давыдов оторвался от заполнения вахтенного журнала и бросил взгляд на берег. — Из министерства Государственной Безопасности.

— Давно ли появилось?

— Ещё в ноябре указ вышел. Его сиятельство граф Бенкендорф и возглавил. А вы разве не знали?

— Да откуда?

— Ах да, простите, совсем позабыл. Вас встречают, кстати.

Действительно, сквозь раздавшуюся в стороны толпу к «Гусару» быстро шёл офицер. Или не офицер? С этими новыми мундирами сам чёрт ногу сломит! Вот он (не чёрт, разумеется) вступил на сходни.

— Прапорщик, вы ли это? Какими судьбами, Сергей Викторович?

— Старший лейтенант! — Акимов рассмеялся и крепко пожал протянутую руку. — Вот и опять увиделись, Александр Фёдорович.

Обернулся к Ермолову, щелкнул каблуками:

— Здравия желаю, господин подполковник.

— Капитан, — поправил Алексей Петрович.

— Как? — грозный взгляд на Давыдова. — Разве Денис Васильевич не сообщил о прошедшей переаттестации?

— Да я же… — попытался оправдаться лейтенант.

— Понятно. Впрочем, и сам могу рассказать за обедом. Не возражаете, господа?

— А это? — Ермолов сделал неопределённый жест, изображающий беспокойство за груз на барже.

— Куда оно денется? — пожал плечами Акимов. — Это же не новый чин, который при отсутствии должного обмытия может обидеться и перестать расти. Или вообще усохнет. Так что не переживайте, сейчас прибудет губернатор с докладом, вот ему и сдадите под расписку. А мои люди перевезут и обеспечат безопасность.

— Чью?

— И вашу в том числе.

Спустя три часа.

Коляску ощутимо потряхивало на выбоинах, и Александр Фёдорович недовольно морщился — после удобств и спокойствия водного путешествия, ехать по разбитой дороге не самое приятное занятие. И это почти в центре города, чёрт бы его побрал! Надо будет попросить Кулибина изобрести чего-нибудь для гладкого покрытия улиц, а то при езде по брусчатке мягкое на первый взгляд сиденье ощутимо бьёт по заднице, и походка потом немного напоминает краковяк. Со стороны незаметно, но самому довольно неприятно.

Город неуловимо изменился. Беляков долго не мог понять, что же стало не так, и не сразу догадался — исчезли вывески на лавках с немецкими и французскими названиями. Сергей Викторович подтвердил озвученное вслух предположение:

— Совершенно правильно! Только иноземные языки не под запретом, тут вы, Александр Фёдорович, ошибаетесь, а приравнены к излишествам. За них, как известно, всегда приходится платить. За пятьдесят рублей с буквы можно хоть Вольтера во всю стену цитировать… Но деньги вперёд.

— Копейки.

— Не скажите… Первые платежи из Польши и балтийских губерний позволяют говорить о будущих миллионах.

На углу улицы Варварской и Острожной площади экипаж остановился, пропуская колонну мальчишек лет десяти-двенадцати, с песней марширующих в сторону Ковалихинского оврага. Военная форма на детишках смотрелась несколько странно.

— Суворовцев в баню повели, — пояснил Акимов, перехватив вопросительный взгляд.

— Мелковаты для суворовских чудо-богатырей, — хмыкнул Ермолов. — Плохо кормите?

Сергей Викторович шутку не поддержал:

— Училище имени генералиссимуса Суворова создано по предложению нижегородского купечества и состоит на его иждивении.

Беляков удивился:

— Лет двести не замечалось за земляками патриотических порывов. Воистину времена меняются.

— Это точно, с государем Павлом Петровичем не заскучаешь, — согласился Алексей Петрович. — А что говорят в Европах?

— Да кого сейчас интересует их мнение?

Глава 2

Лондон. 2 июня 1802 года.

— Короля не интересует ваше мнение, господин Нельсон! Его вообще ничьё мнение не интересует!

Адмирал задохнулся от гнева и не нашёл слов для достойного ответа. Правда, сыплющего проклятиями сэра Питта-младшего они совсем не интересовали, эти слова оправдания. Но назвать победителя при Абукире просто господином… тут премьер-министр несколько перегнул палку! Хочет отправить в рискованную экспедицию? Так пусть отправляет, а не кричит, как ректор Итона, обнаруживший переодетого в женщину негритёнка под кроватью воспитанника.

— Я сегодня же готов уйти в отставку, сэр!

Вот тебе вместо милорда, скотина! И шпилька достигла цели:

— Не горячитесь, сэр Горацио. Хересу, бренди?

— Рому.

Премьер-министр посмотрел с недоумением, но отдал явившемуся на звон колокольчика камердинеру распоряжение принести требуемое. Угодно адмиралу показывать характер и пить невообразимую дрянь? Это всегда пожалуйста. Если хочет, может даже последовать примеру Сократа, из всех напитков предпочитавшего цикуту. Может… но не сейчас, когда Бонапарт собрал в Булони новую «Непобедимую армаду». Корсиканский людоед давно бряцает оружием и алчно облизывается, поглядывая через Канал. Каналья… И в прошлом году французское нашествие не случилось разве что божьей милостью. Что сулит этот?

Судя по всему — ничего хорошего. Наполеон ещё зимой объявил себя императором, а когда Англия наконец-то ответила положительно на его предложение о подписании мирного договора, только рассмеялся в лицо посланнику. И показал неприличный жест, явно подсмотренный у русского фельдмаршала Кутузова, с недавних пор бывающего в Париже чаще, чем в Петербурге.

Русские… вот постоянная головная боль. С их безумным царём никогда не знаешь, какой финт они выкинут в следующий раз. Швецию вот недавно захватили, оставив английскую промышленность без превосходного железа. Да ладно бы просто присоединили в качестве провинции, так нет же — император Павел заявил о создании временной Стокгольмской губернии, и клятвенно пообещал предоставить независимость сразу, как только шведы оплатят все убытки, причинённые их войсками в русской столице. Теперь вольнолюбивые шведы собирают деньги на выкуп собственной свободы, не помышляя о бунтах и неповиновении. Некогда бунтовать, слишком велик процент за просрочку платежей. И что удивительно — виновником всех бед они считают исключительно одну Англию.

Ситуация, однако. А самое в ней неприятное не французский флот, второй год собирающийся высадить десант на спасаемые богом острова, а русские корабли, курсирующие между Новороссийским берегом и Тулоном. Везут то, что Британия привыкла считать своей законной долей — мачтовый лес, пеньку, хлеб. Обратно возвращаются гружёные порохом и золотом. Против кого вооружаются, против