одерживает верх над своими врагами.
— Да будет так всегда, — она перекрестилась, а потом сделала знак, отгоняющий нечистую силу. — Я знаю, что ты хотел, чтобы он пошел в поход.
— Мне нечего было сказать об этом предприятии. Я просто склонился перед волей отца, как и положено мне.
Она поджала губы. Бай Буха настаивал, чтобы Эркэ Хара вновь обратился к Инанче, в этом она была уверена. Эркэ Хара нервничал все годы своего изгнания, копя гнев против своего брата хана Тогорила за то, что тот крепко держался за кэрэитский трон и вынудил его бежать, спасая свою жизнь. Бай Буха знал, что Инанча желал похода как случая доказать, что он еще не старик. На этот раз даян выслушал жалобу Эркэ Хары. Бай Буха только бы радовался, если бы его отец пал в сражении и он овладел бы королевством Инанчи и его молодой женой еще до возвращения Баяруга.
Армия была похожа на большую змею, повторяющую извивы реки, у которой сотни копий сверкали в сумеречном свете. Ветер утихал, снег сдуло, обнажив часть серых камней на краю луга. Зубы Гурбесу стучали, она старалась сдержаться.
— Не было нужды приезжать сюда, Бай, — пробормотала она. — Ты мог бы встретить даяна у собственного шатра.
— Сегодня он туда не поедет, а я должен отчитаться, как я тут заправлял делами в его отсутствие. — Он наклонился к ней. — Как охотно ты показываешь свою любовь к нему. Все молодые жены стариков должны быть так же мудры — старик становится более щедрым, когда верит, что жена его действительно любит.
Щеки ее запылали. Она была готова заплатить той же монетой, как из приближающихся рядов послышались крики. Из ряда вдруг вырвался всадник и пошел галопом напрямик, увязая в снегу. Душа Гурбесу возликовала, когда она увидела его: Инанча Билгэ до сих пор сидел на коне, как молодой человек.
Конь резко остановился, взметнув снег, и дородный, закутанный в меха человек соскочил с седла. Гурбесу низко поклонилась и бросилась к нему. Даян поднял ее на руки, она прижала лицо к его шубе.
— Тебе мороза не победить, — сказал Инанча.
— Я бы и в буран вышла, чтобы встретить тебя. — Гурбесу вглядывалась в лицо, которое полюбила. Когда-то она считала его безобразным, с перебитым носом и дублеными на ветру щеками, коричневыми и бугристыми, как кожаные чаши. Привычка привела к тому, что она не замечала его безобразия. — Ты меня быстро согреешь, мой муж.
Грудь Инанчи вздымалась, он задыхался. Поход, долгая езда верхом подточили его силы. Она вцепилась ему в руку, когда Бай Буха подошел к ним.
— Приветствую тебя, отец, — сказал молодой человек, — и благодарю Всевышнего за твое возвращение.
Инанча кашлянул и сплюнул.
— Поприветствуешь в шатре.
Слуги поклонились. Гурбесу повела мужа к входу в шатер, и он оказался в большом теплом пространстве, Та-та-тунг и другие вошли следом. У трона и ее постели висели фонари, освещая гобелены на стенах. В котле над очагом варилась овца.
Она стояла рядом с Инанчой, пока он грел руки у очага, потом помогла ему снять тулуп и шубу, а также доспехи. Даже в длинном вязаном халате он был широк и на голову выше окружающих.
— Эх! — Даян поплевал на пальцы, стряхнул льдинки с усов и стянул с головы отделанный мехом шлем. — Другие мои жены не встречают меня.
— Я не позвала их, — сказала Гурбесу. — Они, конечно, будут рады, если ты посетишь их в будущем. — Она часто настаивала, чтобы он разумно выполнял свои обязательства в отношении других женщин. — Тут еда для тебя и для твоих генералов, а хранитель печати привел трех писцов, чтобы записать рассказ о твоей победе.
Та-та-тунг поклонился.
— Мы уже записали доставленные нам послания, — сказал уйгур, — Эркэ Хара теперь хан кэрэитов, а его брат Тогорил свергнут. Мы радовались, когда услышали это, хозяин. Если будет на то твоя воля, я…
Инанча махнул большой рукой.
— Мой хранитель печати может подождать более полного отчета, ведь я провел три месяца со своими генералами — они поедут по своим юртам и будут пировать с семьями. — Он потянулся всем своим большим телом. — Сын Тогорила Нилха, которого прозвали Сенгум, прячется, но я сомневаюсь, способен ли он помочь отцу. Сам Тогорил бежал на запад, к кара-китаям.
— Жаль, что вы не схватили его, — сказала Гурбесу, — но черные китаньцы ему мало помогут.
Бай Буха задержался возле них, глядя на Гурбесу из-за очага.
— Отец! — донесся голос от входа. Вошел Баяруг и зашагал к ним. Глаза его широко раскрылись, когда он увидел Гурбесу. — Я приветствую тебя, Гурбесу-экэ. Я думал лишь о том, чтобы отец вернулся целым и невредимым к своей любимейшей жене. Я был его щитом в сражении, мой меч был его рукой, я отразил много нападений, чтобы защитить его.
— Нападений! — Бай Буха бросил на младшего брата ядовитый взгляд. — Я подозреваю, что ты держался подальше от переднего края, когда отражал их.
— Но не так далеко позади, как ты, который не отходит от своей юрты дальше беременной женщины, вышедшей облегчиться.
Грудь Бай Бухи ходила ходуном.
— Это ты-то отцовский щит? Да от тебя еще и по сию пору разит после того, как ты обосрался.
— Молчать! — заорал Инанча. Слуги, стоявшие рядом, бросились врассыпную. — Что ты здесь делаешь?
— Я пришел только для того, чтобы поприветствовать мою королеву и мачеху, — ответил Баяруг. Глаза у него были такие же дерзкие и лихорадочные, как у брата. Гурбесу захотелось дать ему пощечину.
— Ты поприветствовал ее. Иди помоги другим устроить лошадей. — Баяруг ушел. Громадина подкатила к старшему сыну. — А ты?
— Я был уверен, — сказал Бай Буха, — что тебе потребуется доклад о том, что случилось в твое отсутствие.
— Мне могут рассказать об этом жена и Та-та-тунг. Я думаю, они не меньше тебя присматривали за моим народом. Отправляйся в свою юрту. Ты можешь сказать своему сыну Гучлугу, что я с радостью навещу своего внука позже.
Бай Буха ушел. Инанча подошел к трону и устало устроился на нем, Гурбесу сняла халат и прикрыла им его ноги.
— Баяруг проявил некоторую храбрость, — сказал он.
— Ты хочешь сказать, что он не сбежал?
— Перестань, Гурбесу… Хватит того, что мои сыновья поливают друг друга грязью. Мне не хотелось бы, чтобы моя жена наговаривала на них.
Она присела на подушку слева от него.
— Бай Бухе надо было поехать с тобой тоже.
— Бай совсем не боец. Он это знает, но пытается доказать обратное, что лишь подвергает опасности любых людей, которыми он командует. — Инанча вздохнул. — Было бы лучше, если бы он выучился править. Вместе с Баяругом, который руководил бы армией, они, возможно, были бы способны править моим государством.
— Сегодня этим заниматься не стоит. — Гурбесу вытянула руку и коснулась его руки. — Пусть Господь даст тебе долгие годы жизни.
— Небо и так дало мне долгую жизнь.
Она взглянула на него. Когда бы он ни возвращался к ней, она видела все больше седых волос в его редкой бороде, больше серебра в косицах за ушами. Ей невыносимо было думать, что случится, когда он скончается. Храбрейшие сыновья даяна погибли, остался только горячий мальчик шестнадцати лет и молодой человек, имеющий мало военного опыта. Но Инанча не хотел, чтобы она осуждала его сыновей.
