Голос поколебался секунду, а затем представился:
— Старший лейтенант Ляпишев, следственный отдел УВД.
Максим почувствовал, как сердце его падает куда-то в бездну. Значит, он все-таки угадал. Саликов, если, конечно, человеком-невидимкой был именно он, успел обрубить «хвост».
— Что случилось, лейтенант? — спросил Максим. — Что с Ивериным?
— Гражданин Иверин Георгий Витальевич два часа назад попал под машину, — ответил собеседник.
— Как это случилось? — спросил Максим, а сам подумал: «Вот и все. Вот и влип. Тебя опередили. Они все-таки сделали свой ход первыми».
Лейтенант помолчал, видимо, обдумывая, как потолковее преподнести новость, а затем ответил:
— Сегодня днем гражданин Иверин пошел в магазин, ну и, видимо, стоя на светофоре, оступился. Одним словом, оказался на проезжей части и был сбит грузовиком.
— Машину установили?
— Конечно. «ЗИЛ-130». Двенадцатой АДМБ. Но водитель не виноват, это ясно. Он трогался на зеленый, все как положено.
— Его отпустили?
— Да. Под подписку о невыезде до окончания следствия. — Лейтенант вздохнул. — Сразу, понятное дело, вызвали «скорую», но пока врачи приехали, вы же знаете, нашу «скорую» по полчаса приходится ждать. В общем, пострадавший скончался еще до прибытия медицинской бригады.
Иного Максим и не ждал.
— Вы полагаете, случайность?
— Вообще-то в вечернее время на этой улице движение очень оживленное. Два гаража рядом — обувной фабрики и двенадцатой АДМБ. Из десяти машин восемь — грузовики. — Он помолчал, а затем задал встречный вопрос: — А у вас есть подозрение, что потерпевшего убили?
Максим подумал несколько секунд и ответил:
— Не знаю, лейтенант. Георгий Витальевич проходил свидетелем по делу об убийстве, так что, если произошедшее — несчастный случай, то уж больно своевременный. А свидетелей допросили?
— Разумеется, товарищ полковник. Как же иначе?
— И что говорят?
— Ничего особенного. Стояли, говорят, на переходе. Ну не все, конечно, некоторые норовили шмыгнуть, но там особенно-то не побегаешь, движение — жуть. Потерпевший подошел, пристроился сзади. Народу на перекрестке было не так чтобы много, но человек десять точно. Ну а потом, говорят, потерпевший вдруг рванулся вперед и прямо под «ЗИЛ».
— Что, через людей?
— Ну да. Перед ним двое стояли, мужчина и женщина. Он их оттолкнул, значит, и на дорогу. Ну а тут грузовик этот.
— А Иверин что, грузовик не видел, получается?
— Да нет же, видел, конечно. Попробуй не увидеть — их там штук двенадцать в ряд шло.
— Чего же тогда бежал?
— Вот именно. Потому-то и решили, что оступился.
«Или толкнули, — подумал Максим. — Когда человек падает, трудно понять, толкнули его или сам оступился».
— Там тротуар очень скользкий, — продолжал лейтенант. — Настоящий каток. Народ с базы идет, вот и натоптали. Видать, Иверин и поехал, да прямо под грузовик. Черепно-мозговая травма. Такая травма, Полголовы снесло. Так и умер, не приходя в сознание.
— А свидетели не заметили, один он подошел или, может быть, с ним еще кто-то был?
— Не заметили. Иверин-то, почитай, у них за спинами стоял. Как тут углядишь?
— Понятно. Ну, спасибо^лейтенант. — Максим повесил трубку.
Он не стал ничего говорить о Панкратове, к которому Георгий Витальевич шел на встречу. Подумал, что надо бы, но что это даст? Кража паспорта и подделка фотографии еще не доказывает причастности лже-Панкратова к убийству. Даже если его и поймают, он запросто отвертится. Скажет: «Не знаю ничего ни о каком Иверине. Ах, сосед! Нуда, как же. Не знал, правда, что его фамилия Иверин. Да, заходил пару раз чайку попить. Нет, не видел этого Иверина уже с месяц. И не собирался, нет. Встреча? Какая встреча?» И все, шито-крыто. Наверняка еще и предлог придумает, зачем ему понадобилось паспорт у настоящего Панкратова красть.
Опять же Саликов — лицо влиятельное, запросто может узнать, что УВД разыскивает его подручного. А как узнает, считай, что лже-Панкратова никогда не найдут. Или уедет к черту на рога, или, что куда более вероятно, успокоится на дне Дона с чугунным грузом на ногах. Всплывет через год или через два, уже и не узнаешь, кто такой. Если вообще всплывет.
Максим посмотрел на часы. Начало восьмого. Подумал, что пора бы уже Лемехову со Шпалиным вернуться, и как раз в этот момент в дверь постучали.
— Входите.
В кабинет прошмыгнул Шпалин. Именно прошмыгнул. Не зашел, не протиснулся, а так хитро заскочил, что иначе как «прошмыгнул» и не назовешь. Довольный, на губах улыбка.
Максим повернулся:
— Присаживайтесь, лейтенант. Присаживайтесь. По внешнему виду могу догадаться, что кое-какие успехи есть.
— Так точно, — улыбнулся лейтенант, садясь на краешек стула и вынимая из кармана сложенный лист. — Объездил три учебные части — под Кировской, в Донском и у Зернограда. — Шпалин повернул листок и придвинул его к Максиму.
Тот пробежал его глазами. Пять фамилий и рядом с каждой пометка.
— Смотрите, вот этот, первый, из Кировской, из строительных частей, по гражданской специальности крановщик. Там, правда, не учебная часть, а обычная военная. Из малосемейных. Всех родственников — только бабка. Ей восемьдесят четыре года. Вот я здесь выписал. — Шпалин достал второй листок и тоже протянул его Максиму. — Родня, домашние адреса, телефоны. Второй из-под Донского, ялтинский, воспитанник симферопольского детского дома номер восемнадцать, закончил ПТУ и техникум. Железнодорожник. Родных никого. Правда, в части сказали, что в детский дом воспитательнице писал часто и она ему отвечала. А вот эти трое — из танковой учебки, из-под Зернограда. Все из одного детского дома, из-под Петербурга. По гражданским специальностям… этот — железнодорожник, — Шпалин ткнул пальцем в нужную фамилию, — а эти двое — строители. Говорят, друзья — не разлей вода.
— А что строители в танковой учебке-то делали? — не понял Максим.
— Кто же их знает? — пожал плечами Шпалин. — У нас ведь, товарищ полковник, в войсках как? Неважно, кем ты был| важно, что мы из тебя сделаем. Во-от. У одного из этих строителей родня есть, тетка какая-то. Живет в Петропавловске. В части сказали, что он ей не писал, она ему — тоже. Что-то там, видать, у них не срослось.
— Так, а сроки перевода?
— Вот тут написано, — Шпалин указал.
— Я спрашиваю, — вдруг тихо и веско оборвал излияния Шпалина Максим. — Сроки перевода.
— Понял, товарищ полковник. — Шпалин взял листок. — Первые двое из списка переведены в Чечню девятого декабря, третий — десятого, последние двое — одиннадцатого.
— Кто подписал приказ?
— Та-ак… Приказ о переводе подписан Александром Борисовичем Сивцовым, заместителем начальника штаба округа по личному составу.
— Ясно, — кивнул Максим. — Ну и что дальше? Перевели их, и что?
— Все, товарищ полковник, — развел руками Шпалин. — Больше никаких сведений. Вы же не говорили, что…
— Ясно. Ладно, спасибо и на этом. — Максим придвинул к себе листки и принялся читать, затем взглянул на Шпалина.
Тот засуетился.
