— Хорошо.
— Ну а если тебе понадобится что-нибудь еще…
— Да, понадобится, — перебил его Дьёрдь, предупреждая эту ненавязчивую попытку от него избавиться. — Как я понимаю, у вас есть возможность передавать сообщения по радио «Голос Америки», да?
— Ну конечно. Правда, это не по моей части, но я могу передать куда следует.
Он достал из кармана куртки блокнот и карандаш, и Дьёрдь приготовился диктовать.
— Пожалуйста, мне бы хотелось, чтобы там сказали просто, что… «мистер Карл Маркс умер».
— И все?
— Да, пожалуйста.
Молодой человек поднял глаза на Дьёрдя и недоверчиво спросил:
— Слушай, неужели за железным занавесом не знают об этом?
— Некоторые, наверное, сильно удивятся, — ответил Дьёрдь. — В любом случае, мистер, спасибо. Я приду сюда снова завтра рано утром.
На следующее утро, в семь тридцать, Альберт Реддинг пребывал в состоянии сильного потрясения.
— Ну, я не знаю, — сообщил он Дьёрдю по секрету, помахивая телеграммой в левой руке. — Наверное, мне надо было родиться венгром.
— А что такое?
— Это такая удача, даже не верится, — повторил молодой человек в полном смятении. — Послушай, что здесь написано: «Руководителю американского комитета Красного Креста в Вене. Гарвардский университет создал комиссию для поиска и финансирования одного или двух компетентных студентов венгерских университетов из числа беженцев. Мы были бы признательны, если бы вы предоставляли нам исчерпывающую информацию обо всех потенциальных кандидатах. Пожалуйста, присылайте подробные отчеты». Подпись: Збигнев К. Бжезинский, профессор, советник правительства.
Риддинг посмотрел на Дьёрдя, выпучив глаза.
— Ты веришь в это?
— Кто его знает? Но все же давайте на всякий случай поскорее отправим этому человеку информацию обо мне.
Ответ пришел в течение двадцати четырех часов. Этот юный беженец оказался именно тем кандидатом, которого они искали. Все остальное было чистой формальностью.
Через восемь дней Джордж Келлер, приехав на автобусе в Мюнхен, сел там на самолет, а спустя двадцать шесть часов приземлился в аэропорту Ньюарка, США. В течение длительного путешествия он совсем не устал. Все это время он занимался тем, что запоминал слова и выражения из своего нового ценнейшего приобретения — книги под названием «Как существенно пополнить словарный запас за тридцать дней».
На таможне в аэропорту его почти не проверяли. И немудрено. С собой у Джорджа было всего две книжки, три газеты и несколько комплектов чистого нижнего белья, которые ему дали в Красном Кресте. И когда он, пройдя паспортный контроль, неуверенно вышел в зал прибытия, к нему навстречу шагнул какой-то бледный, нескладный, коротко стриженный человек и схватил за руку.
— Джордж Келлер?
Тот кивнул, хотя еще не совсем привык к своему новому имени.
— Я профессор Бжезинский. Добро пожаловать в Америку. Мы договорились, что сегодня вы переночуете в Гарвардском клубе в Нью-Йорке.
*****
Впервые Эндрю увидел Джорджа Келлера в кабинете главы колледжа профессора Финли — дело было в послеобеденное время. Профессор Бжезинский только что приехал с Южного вокзала вместе с юным беженцем из Венгрии и представил молодых людей друг другу. После чего он вручил Эндрю двести долларов и попросил его поводить Джорджа по магазинам в районе Гарвардской площади и купить все необходимое из одежды. Им придется основательно заняться покупками, поскольку у венгра совсем ничего нет, даже пижамы. А чтобы Эндрю понял все правильно, Бжезинский предупредил:
— У нас ограниченный бюджет, мистер Элиот. Поэтому, я думаю, вы поступите мудро, если сделаете основные покупки в «Курятнике».
Когда они пришли на площадь, Джордж начал громко читать вслух все вывески подряд, каждый раз допытываясь:
— Я правильно произношу эти слова, Эндрю?
Он на ходу учил наизусть рекламные слоганы вроде ««Лаки страйк» — табак отменный» или «Восемь минут — и ты на Парк-стрит» (надпись на электрическом табло над входом в метро). А затем сразу же старался употребить эти слова и выражения в предложениях типа: «Как ты думаешь, Эндрю, может, купим пачку «Лаки страйк»? Мне говорили, в этих сигаретах табак отменный и их приятно курить». Или: «Я слышал, что от Гарвардской площади до Парк-стрит, которая, как известно, является центральной улицей Бостона, можно добраться всего за восемь минут. Я прав?»
После чего он жадно выслушивал весь тот бред, который нес в ответ Эндрю, тут же уточняя значения непонятных ему слов.
— Прошу тебя, Джордж, — взмолился наконец Эндрю, — что я тебе — ходячий словарь?
Впрочем, сказать, будто Джордж проявлял неблагодарность, нельзя. Он то и дело сыпал выражениями вроде: «Эндрю, ты реально клёвый чувак».
Наш утонченный преппи все гадал, откуда беженец нахватался таких словечек. Но затем пришел к выводу: наверное, это перевод с венгерского.
В «Курятнике» Джордж повел себя как ребенок, оказавшийся в сокровищнице Санта-Клауса. Никогда в жизни он не видел на прилавках такого изобилия товаров. Но больше всего его поражала яркость красок.
— У нас дома, то есть там, где раньше был мой дом, все вещи серого цвета, — объяснял он. — Да и то достать их можно лишь по большому блату.
Видя, как блестят глаза у парня, Эндрю подумал было, что тому захочется покупать все подряд, но, когда дело дошло до выбора самых простых вещей, Джордж оказался на редкость привередливым покупателем. Они долго стояли в отделе нижнего белья, решая диалектическое противоречие: склониться ли в пользу широких трусов на резинке, которые носят большинство студентов Гарварда, или же остановиться на плавках в обтяжку, которые предпочитают «самые крутые из парней». (Келлер вознамерился стать модным американцем по всем параметрам.)
Когда речь зашла о выборе носков и галстуков, они провели точно такие же изыскания, включив в обсуждение весь спектр вопросов. Разумеется, Эндрю настоятельно рекомендовал ему купить широкие шелковые галстуки.
Что касается тетрадей и прочих учебных принадлежностей, здесь все обстояло гораздо легче. Джордж просто выбирал те из них, на которых была изображена эмблема университета (даже шариковые ручки он купил с эмблемой — товар, выпускаемый исключительно для туристов).
Но когда Эндрю стал объяснять, что все гарвардцы таскают свои вещи в зеленых ученических рюкзаках, Джордж отнесся к этим словам с недоверием.
— Почему это в зеленых? Разве официальный цвет университета не винно-красный?
— Ну да, — замялся Эндрю, подбирая слова, — но…
— В таком случае зачем ты говоришь, чтобы я купил зеленый рюкзак?
— Слушай, Джордж, честное слово, я не знаю, почему так сложилось. Просто это традиция. Я хочу сказать, все крутые парни…
