— Да.
Он посмотрел в лист бумаги, который держал в руке.
— Дочь Форланы Хайорн, которая была дочерью Хайорн Иньянны?
— Да, это именно я и есть. Могу ли я спросить?..
— Наконец-то! — в голос воскликнул длинный. — Какое же это было долгое и тоскливое путешествие! Если бы вы только знали, как долго мы искали вас! По реке до Кинтора, а оттуда обходным путем в Дюлорн и через эти омерзительные горы — кстати, здесь когда-нибудь прекращаются дожди? — а потом от дома к дому, от магазина к магазину через весь Велатис, приставая с вопросами то к одному, то к другому…
— И я именно тот человек, которого вы разыскиваете?
— Если вы сможете подтвердить свою родословную, то да.
Иньянна пожала плечами:
— У меня есть документы. Но какое у вас ко мне дело?
— Мы должны представиться, — спохватился коротышка. — Меня зовут Везан Ормус, а моего коллегу Стейг; мы из Ни-мойи, чиновники канцелярии наследственных дел администрации его величества понтифекса Тиевераса. — Везан Ормус раскрыл богато украшенную кожаную папку, извлек из нее пачку бумаг, бегло и целеустремленно пролистал их и продолжил: — У матери вашей матери была старшая сестра, некая Салин Иньянна, которая в двадцать третьем году понтифексата Кинникена при коронале лорде Оссиере поселилась в городе Ни-мойе, где вышла замуж за Хельмиота Гавоуна, троюродного брата герцога.
Иньянна подняла на него безучастный взгляд:
— Я ничего не знаю об этих людях.
— И неудивительно, — откликнулся Стейг. — С тех пор сменились два поколения. И, несомненно, обе ветви семейства поддерживали между собой не слишком тесный контакт, особенно если вспомнить о разделявших их расстояниях и разнице в материальном и общественном положении.
— Моя бабушка никогда ничего не говорила о каких-либо богатых родственниках в Ни-мойе, — сказала Иньянна.
Везан Ормус снова порылся в бумагах и откашлялся.
— Возможно, у нее были на то какие-то свои причины. Однако вот как обстояло дело. У Хельмиота Гавоуна и Салин Иньянны родились трое детей, и старшая дочь унаследовала семейное состояние. Она умерла молодой, — погибла в результате несчастного случая на охоте, и имение отошло к ее единственному сыну Гавоуну Диламейну, который остался бездетным и умер на десятый год понтифексата Тиевераса, то есть девять лет назад. С тех пор собственность считалась выморочной, хотя поиски законных наследников продолжались. Три года назад выяснилось…
— Вы хотите сказать, что я являюсь их наследницей?
— Именно так, — вкрадчивым голосом подтвердил Стейг, сопроводив свои слова широкой улыбкой, от которой, казалось, кости чуть не проткнули кожу на щеках.
Иньянна уже давно догадалась, к чему клонится весь этот рассказ, и не могла оправиться от изумления. Ноги у нее вдруг подкосились, губы пересохли; в замешательстве она взмахнула рукой и опрокинула дорогую алханроэльскую вазу, которая упала на пол и разбилась.
— И что же, предполагается, я должна унаследовать? — чрезмерно сухо спросила она, смущенная тем, что утратила контроль над собой.
— Огромный дом, известный как Ниссиморнский окоем, на северном берегу Зимра в Ни-мойе и три поместья в долине Стейч; все сданы в аренду и приносят доход, — ответил Стейг.
— Мы поздравляем вас, — сказал Везан Ормус.
— А я поздравляю вас, — ответила Иньянна. — У вас получилась прекрасная шутка. Спасибо за то, что вы развлекли меня, а теперь, если вы не пожелаете что-либо купить, то прошу вас позволить мне вернуться к моей бухгалтерии, поскольку налоги…
— Вы не доверяете нам, — заметил Везан Ормус, — и, конечно, совершенно правы. Мы явились, рассказали историю, которая может показаться фантастической, и вам, естественно, трудно воспринять наши слова. Но подумайте сами: мы из Ни-мойи. Неужели мы потащились бы в Велатис, за тысячи миль, ради того, чтобы подшутить над хозяйкой магазина? Вот… посмотрите сюда… — Он взмахнул пачкой бумаг и положил их на прилавок перед Иньянной. Та дрожащими руками принялась перебирать их. Рисунок особняка — потрясающе! — множество документов с титулами, генеалогическими таблицами и бумаги с печатями понтифекса, на которых написано ее имя…
Она подняла глаза; голова кружилась, мысли смешались.
— И что я должна теперь делать? — проговорила она слабым дрожащим голосом.
— Выполнить ряд обычных в таких случаях процедур, — ответил Стейг. — Вы должны предъявить официальное подтверждение того, что вы на самом деле являетесь Иньянной Форланой, а затем подписать документы о том, что согласны уплатить прогрессивные налоги с накопленных за эти годы доходов, как только вступите во владение, уплатить пошлину за передачу титула и кое-что еще. Мы можем сделать все это за вас.
— И какова же пошлина?
— Несколько реалов.
Ее глаза широко раскрылись. Это была изрядная сумма.
— Я смогу ее заплатить, когда вступлю во владение?
— К сожалению, нет, — сказал Везан Ормус. — Вы не сможете получить титул до уплаты пошлины, а доступ к доходам от имения получите только после того, как примете титул, так что…
— Неприятная формальность, — сказал Стейг, — но в общем-то пустяковая в свете открывающихся перспектив.
Оказалось, что пошлина составляет около двадцати реалов. Это была огромная сумма для Иньянны, почти все ее сбережения. Но из документов она узнала, что одни только сельскохозяйственные угодья приносят до девятисот реалов в год, а помимо них имелись еще и другие источники доходов: арендная плата за использование помещений особняка, платежи за причалы на набережной…
Везан Ормус и Стейг оказали ей чрезвычайно полезную помощь. Она закрыла магазин — торговля все равно шла неважно, — и до самого вечера они сидели втроем за небольшим столиком наверху: она заполняла формы, подписывала какие-то обязательства, а они скрепляли ее подпись внушительного вида печатями администрации понтифекса. А потом она устроила праздник: отвела своих посетителей в таверну, находившуюся у подножия холма, чтобы выпить вина. Стейг настаивал, что должен заплатить первым, отодвинул ее руку, бросил на стойку полкроны и потребовал большую бутылку лучшего пидруидского пальмового вина. У Иньянны захватило дух при виде такой расточительности — обычно она пила что-нибудь попроще, — но она сразу же вспомнила, насколько она разбогатела, и когда бутылка опустела, сама заказала еще одну.
В таверне было много народу; в основном хьорты да несколько гэйрогов. Бюрократы с севера, судя по всему, чувствовали себя неловко среди всех этих так не похожих на людей существ и время от времени глубокомысленно прикрывали пальцами носы, словно хотели загородиться от запаха чуждой плоти. Иньянна, чтобы вернуть их в непринужденное настроение, снова и снова принималась благодарить их за то, что они, несмотря на бесчисленные трудности, все же разыскали ее в такой дыре, как Велатис.
— Но это наша работа! — возразил Везан Ормус. — Все мы, обитатели этого мира, должны служить Божеству, играя свои скромные роли в большой сложной пьесе повседневности. Земля лежала в праздности, большой дом стоял в запустении, наследница жила серой скучной жизнью, пребывая в неведении. Справедливость требовала, чтобы этот непорядок был устранен. А честь исправления положения выпала нам.
— Все равно, — не согласилась Иньянна. Она раскраснелась от вина и почти кокетливо склонялась то к одному, то к другому мужчине, словно заигрывала с ними. — Вы претерпели большие трудности ради меня, и я всегда буду в долгу перед вами. Могу я купить вам еще вина?
Когда они наконец покинули таверну, уже совсем стемнело. В небе висело несколько лун, и горы, окружавшие город, — оскаленные клыки огромного Гонгарского хребта — в холодном сиянии казались ледяными столпами. Иньянна увидела, что ее посетители повернули в направлении гостиницы,
