нужных людей в ресторан; оказание помощи по случаю похорон или болезни, на благотворительность и т. д. Чем больше контактов - с дальними и ближними родственниками, соседями, коллегами, однокашниками (выходцы из одного университета считают себя чем-то вроде побратимов), единоверцами, друзьями своими и своих детей, братьев и сестер; одноклубниками, одногруппниками. товарищами по интересам, учениками одного Учителя, знакомыми и т. д. - тем ты прочнее стоишь на земле. Создание и поддержание контактов - одна из важнейших жизненных задач.
Жизнь внутри коллектива естественна для корейца, как полет для орла. И все же в последнее время представление о конфиденциальности и праве на личное стало проникать в среду молодой интеллигенции. В противовес благозвучному слову
В наши дни люди старшего поколения, привыкшие большую часть своей жизни проводить на работе, жалуются, что молодежь становится все более 'эгоистичной', поскольку ставит семью выше работы. Но если противоречия между
Помню, какой конфликт возник в период моей работы в корпорации 'Ссанъён', когда русские рабочие, приехавшие для наладки экспериментального оборудования, с первого дня стали уходить с работы в 6 часов вечера, считая, что и так достаточно потрудились с восьми утра. В отличие от них, корейские сотрудники находились на рабочих местах часов до 11 вечера и даже позже, и их возмущала 'нерадивость' русских коллег. Меня наняли корейцы, и я вместе с ними проводила время в офисе до глубокой ночи. Мне показалось, что собственно работой после 6 часов не занимался никто. Пили кофе, говорили между собой и по телефону, задавали мне вопросы о жизни в России и возмущались поведением приезжих. Они не были ни бездельниками, ни лицемерами. Это было проявлением
Защищая соотечественников, я объясняла, что необходимость оставаться на работе сверх установленного времени в России воспринимается как некомпетентность, ибо значит, что человеку надо намного больше времени, чем остальным, чтобы закончить работу. Меня слушали, но не слышали. Русским я объясняла, что в Корее требования организации превалируют над интересами семьи и частной жизнью, поэтому работа допоздна - норма. Они не осуждали такую модель поведения корейцев, но категорически не соглашались принимать ее для себя и возмущались тем, что им ее навязывали. Им казалось невероятным, что ради 'корпоративной солидарности' можно пренебречь вечерним отдыхом и общением с домашними.
Ситуация была тупиковая. Заключая контракт, чиновники были обязаны предусмотреть возникновение подобных недоразумений и их заранее оговорить. Этого сделано не было. Психология международного бизнеса - предмет неведомый как в Корее, так и в России. Аналогичные конфликты между корейским и российским персоналом возникали не раз и в корейских фирмах в России. Отказ учитывать особенности местного менталитета и реальные бытовые условия были, на мой взгляд, одним из крупных просчетов южнокорейских бизнесменов в России, что не могло не отразиться на их работе. Неудачей закончилась и та попытка фирмы 'Ссанъён' объединить усилия корейских и российских инженеров.
О том, в какой глубокий тупик могут загнать себя люди, испытывающие культурный шок, рассказала в феврале 1997 г. на страницах 'Korea Times' преподавательница английского языка в провинции Кёнсан-намдо, американка из штата Айова Кейрон Мак-Дермотт:
'Я сказала живущему со мной в одном доме молодому коллеге-американцу (белый, 6 футов и 5 дюймов ростом, родом из Техаса), что осуждаю его расистские выпады против корейцев. Он расклеивает их в виде листовок в лифте.
Мне известно, что большинство людей испытывают сходные чувства, но дают им выход в узком кругу. Лифт - не подходящее для этого место. Кореянка американского происхождения, которая живет на моем этаже, обратила внимание на листовки и выразила протест. Извиняясь, я объяснила, что ему здесь все ужасно надоело. 'Тогда ему надо уехать',- сказала она. 'Он пытается, направляет запросы в другие страны, но пока не подыскал ничего подходящего', - я продолжала извиняться.
Ради справедливости должна заметить, что вероятно, у этого мужчины был период, когда он не относился к этой стране так отрицательно. Он бегло говорит по-корейски, а это очень трудный язык. Вероятно, у него есть весомые причины, чтобы сердиться.
Первоначально он подписал контракт, который гарантировал ему фиксированную зарплату и два-плюс-один месяц отдыха в перерывах между семестрами. Через год работы ему был предложен новый - менее выгодный - контракт. У него уже не было времени, чтобы искать что-то лучшее, и он предпочел подписать этот.
Контракты часто являются причиной конфликтов между иностранными преподавателями и их корейскими работодателями. В институте, где я работала в прошлом году, контракт оговаривал 8-часовой рабочий день: шесть часов преподавания и два часа подготовки. На деле получилось иначе: мы разъезжали на автобусах по разным компаниям, тратя на дорогу по четыре часа ежедневно. Корейские законы гарантируют (!) работнику месячный оклад по завершении контракта (вместо пенсионных и прочих отчислений), и Совет по труду, как предполагается, должен нам помогать в реализации этого права.
Моего корейского друга, который сопровождал меня в Совет по труду, чтобы помочь получить эту компенсацию, буквально вынудили признать, что мой бывший босс расплатился со мной сполна. Мало кому из иностранных преподавателей удается получить эти деньги, потому что мы не знаем, как это сделать.
Я, пожалуй, соглашусь с тем молодым человеком (и другими, кто разделяет его мнение), что это слишком несговорчивая страна, и пребывание в ней - слишком серьезное испытание, чтобы ее любить. Города перенаселены, хаотично застроены, на них больно смотреть, и иногда в них опасно находиться. Один американец сломал несколько ребер, решив пойти по неосвещенной незнакомой дороге.
Корни моей личной привязанности к Корее в искусстве, истории и благодарности. Постоянные нарушения контракта, которые мне приходится испытывать, кажутся не столь важными по сравнению с моими личными приобретениями здесь. Год пребывания рядом с моими студентами - в основном достойными самого глубокого уважения взрослыми мужчинами и женщинами - значительно укрепил мое чувство собственного достоинства, которое здорово пошатнулось за ту пару лет, что я преподавала в Айове. Они переживали сложные жизненные коллизии, какие я и представить себе не могу, с такими достоинством, чувством юмора и жизнерадостностью, какие недоступны нам, американцам, озабоченным реализацией наших индивидуальных прав. Они познакомили меня с корейскими художниками мирового класса Син Юнбоком и Ким Хондо.
Не требуется много интеллекта, чтобы понять, что Корея - маленькая страна, расположенная между Китаем и Японией,- просто вынуждена была быть в прошлом и будет в будущем агрессивно националистической, чтобы сохранить свою культурную, лингвистическую и политическую независимость. Я уверена, что тот мой коллега знает об этом намного больше меня. Однако на мою просьбу прекратить нападки на корейцев он ответил резким обличительным сочинением на 28 страницах, с иллюстрациями и примечаниями.
'Правила человеческих отношений' для работающих за рубежом преподавателей из штата Айова, призывают 'осознать пагубность деградирующих человеческую личность проявлений сексуальной, расовой и прочих видов дискриминации и предрассудков, оказывающих пагубное воздействие на человеческие отношения'. К сожалению, авторы упускают дискриминацию, существующую в Айове по отношению к возрасту - достаточно любопытную для самого 'старого' штата в США. Объявления, которые нередко вешают в лифте, приглашают на работу людей от 23 до 47 лет, исключая таким образом самых образованных, энергичных и наиболее приспособленных к работе, подобной моей, американцев.
Нельзя научиться быть терпимым по 'Правилам'. Нельзя потребовать у кого-то терпимости. Она возникает на подсознательном уровне. Некоторые белые американцы, которые раньше жили, 'как зачарованные', в отрыве от реальности, сегодня
