визита полицейских в ее дом был ответ, что ищут советскую диверсантку, приземлившуюся в этом районе, и показали парашют Эльвины. Далее полицейские заявили, что документы девушки, находящейся в этом доме, вызывают подозрение, и они вынуждены задержать ее, чтобы провести следствие для выяснения всех обстоятельств появления ее в этом доме. Эльвина была арестована и увезена в полицию города Хельсинки. Хозяйку дома предупредили о невыезде из усадьбы без разрешения на это городской полиции. Начались допросы Эльвины.
Следствие взял на себя начальник Государственной полиции Антони. Это был хитрый и жестокий человек. При его прямом участии в конце 1942 года все беженцы-евреи, находящиеся к этому времени в Финляндии, были собраны в лагеря и их готовили для отправки в фашистскую Германию. Только благодаря усилиям шведского Красного Креста Антони не удалось отправить их в Германию.
На первом этапе допросов Эльвина придерживалась своей легенды. Тогда Антони изменил тактику допросов. Он прикинулся влюбленным в Эльвину. Поместил ее в одиночную камеру, улучшил питание и обслуживание ее тюремщиками. На допросы к нему ее привозили в легковом автомобиле. Допросы были заменены простой беседой с чаепитием и конфетами. Эльвина в своих разговорах стала податливее и все больше и больше раскрывала себя как радистка-разведчица. На последнем этапе следствия ее из тюрьмы перевели в городскую однокомнатную квартиру, откуда на допрос привозили без охраны. Такой тактикой следствия Антони удалось влюбить в себя Эльвину. Беседы-допросы продолжались несколько месяцев, в течение которых Эльвина рассказывала все о себе, родных и раскрыла методы ее подготовки органами государственной безопасности Советского Союза.
Когда следствие было закончено и передано в суд, то Эльвина с квартиры была возвращена в одиночную камеру, но теперь без всяких льгот.
Суд приговорил Эльвину к смертной казни. Когда ей было объявлено решение суда, она пережила сильный стресс и сошла с ума. Ее не казнили. В тюремной камере она находилась до подписания перемирия. 19 сентября 1944 года ее передали нам.
— Как только следствие над Эльвиной было закончено, — сказала Анна, — арестовали Хеллу Вуолийоки, предъявив ей обвинение в укрытии опасной советской шпионки. На следствии ей инкриминировали также тайную связь с противником и укрытие советской шпионки в целях передачи через нее секретной информации вражеской стороне. Так крупная общественная деятельница и талантливая писательница, известная не только в своей стране, но и в мире, попала за решетку.
По словам Анны, на протяжении всего допроса от Вуолийоки требовали признания, что она является советской шпионкой, и сведений о том, кто из ее близких знакомых занимается шпионажем в пользу Советского Союза. Названный выше Антони и стоящее за его спиной полуфашистское правительство были непреклонны в желании приписать ей шпионаж и осудить, чтобы опорочить и скомпрометировать деятельность демократических сил в пользу мира с Советским Союзом. Хелла Вуолийоки рассказала также Анне, что на первом допросе дала показания о том, что приютила Эльвину, не зная, что она прибыла в Финляндию для шпионажа. Из объяснений Эльвины Вуолийоки поняла, что ее целью явилось выяснение неофициальным путем возможности прекращения войны и подписания перемирия с Финляндией.
Когда следствие было закончено, дело ее было передано в суд, который состоялся весной 1943 года. Хелла Вуолийоки была приговорена к пожизненному заключению.
В стране был создан комитет по спасению писательницы. Когда члены этого комитета посетили Таннера, как председателя парламентской фракции социал-демократической партии, и попросили его выступить в поддержку требования комитета об освобождении Х. В уолийоки, Таннер отказался от этого, заявив: «Писательница виновна и должна понести наказание». Хелла Вуолийоки стала жертвой за свою деятельность в пользу мира.
— После осуждения, — продолжала Анна, — Вуолийоки не подавала прошения о помиловании. Тысячи просьб о посещении ее в тюрьме властями отклонялись. Свидания были разрешены только близким родственникам. Это означало, что ее могли посещать только родная дочь, внучка и зять Сакари Туомиоя, директор Национального банка. Боясь за свою карьеру, Туомиоя публично отказался от посещения матери своей жены. Хелли посещали только дочь и внучка. Осужденная находилась в одиночной камере до дня подписания перемирия 19 сентября 1944 года. Ее моральное и физическое состояние было тяжелым. В день выхода ее из тюрьмы у ворот собрались тысячи сторонников и почитателей ее таланта.
Была освобождена и Эльвина. Встречавший ее наш работник рассказывал, что вела она себя тихо, спокойно, безразлично, видимо не понимая, что происходит вокруг нее. Медицинская сестра, выделенная финской стороной, сопровождала девушку к месту жительства в Советском Союзе. Позднее мы узнали, что через несколько месяцев она в доме матери покончила жизнь самоубийством.
Не могу закончить рассказ об Эльвине, не высказав своего отношения ко всему этому делу. По моему мнению, работники Центра — исполнитель и его начальник, санкционировавший проведение «дела Эльвины», были плохими психологами и скверными разведчиками. Нельзя было посылать Эльвину, отец и брат которой были репрессированы в Советском Союзе за пропаганду финского национализма, разведчицей-радисткой на ее родину. Трудно представить себе, чтобы после такой психической травмы можно было рассчитывать на стойкость Эльвины при проведении следствия.
Посылка радистки самолетом через линию фронта в район поместья Вуолийоки была неоправданным риском. Опросом местного населения полицейские легко нашли поместье, где скрывалась Эльвина.
Большой ошибкой, а вернее политической и моральной ошибкой, была посылка Эльвины к Вуолийоки — крупной общественной деятельнице и активной участнице движения за мир и дружбу между нашими народами, которая к разведке не имела никакого отношения. Рассчитывали, наверное, и на то, что перелет самолета через линию фронта не будет замечен финнами.
Исход «дела Эльвины» оказался трагичным. Эльвина и Хелла Вуолийоки стали жертвами бездарных московских организаторов. Правда, Х. В уолийоки после выхода из тюрьмы была реабилитирована в соответствии со статьей Соглашения о перемирии. Она снова заняла положенное ей видное место среди творческой интеллигенции. Приняла участие в создании Демократического союза народа Финляндии и стала одним из его руководителей. Возвратилась она и к писательской деятельности. Какое заблуждение и невежество проводить операцию «на авось»!..
Не прошло и недели после встречи с Моисеем, как столичные газеты сообщили, что два министра от СДПФ Э. В уори и К. Ф агерхольм подали в отставку в знак протеста антинародной деятельности правительства Кастрена, требуя его отставки.
Когда правящие круги вскоре узнали о намерении Вуори и Фагерхольма подать в отставку, президент Маннергейм пригласил к себе смутьянов и пытался убедить их остаться в правительстве, но они отказались. Не долго думая, Маннергейм поручил премьер-министру Кастрену созвать заседание Совета министров, где сделать последнюю попытку уговорить раскольников.
Заседание Совета министров было назначено на следующий день. Воспользовавшись этим, Вуори и Фагерхольм сделали официальное заявление о своей отставке. Правящая элита попыталась спасти правительство по принципу — два уходят, но и два придут, однако этого реакции не удалось сделать. Кастрену и его правительству пришлось уйти.
Разумеется, в эти горячие дни я не мог не встретиться с Ахти.
Моя укоренившаяся привычка читать по лицу показала мне, что он находится в хорошем настроении.
Свой рассказ он начал с сообщения о посещении Паасикиви. Сначала поздравил его с назначением на пост премьер-министра, а затем приступил к изложению цели своего посещения.
— Зная вас как честного политика и патриота, хотел бы предостеречь вас, господин премьер-министр, от невольных ошибок при формировании вами правительства, — заявил ему Ахти.
Паасикиви поблагодарил за сказанное в его адрес и стал рассказывать, что за последние дни его посетили многие политические деятели разных партий, с которыми он обсуждал намеченных кандидатов в министры. Теперь он рад выслушать и его. В итоге обсуждения выяснилось, что в состав правительства
