- Но как же, сэр. Теория спектра подразумевает изменение силы заклятий в зависимости от их расположения в видимом и невидимом диапазоне цвета. Акустическая теория настаивает на том, что сила заклятия зависит от комбинации звуков, от излучаемых ими в пространство вибраций. Навербальными могут быть заклятия только легкие, для которых достаточно незначительного возмущения пространства, заклинания более сильные при любом раскладе требуют произнесения, причем разграничение использования заклинаний в вербальной или невербальной форме зависит от силы волшебника. Чем сильнее волшебник, тем более сложные заклинания он сможет творить невербально. Здесь сказано так же, что блокировка заклятий может быть только «точечной», направленной на каждое конкретное заклятие. Но как же Абсолюты, сэр? Ведь они помогают блокировать множество разных заклятий одновременно.
Снейп смотрит на меня серьезно. И начинает рассуждать.
- Вы, мистер Поттер, слишком резки в суждениях. Вы противопоставляете друг другу эти две теории, а их стоило бы, скорее, рассматривать в системе. Теория магического спектра выделяет, как вы правильно сказали, зримый и незримый диапазон цвета, это верно. И если зримый мы определить в состоянии, то незримый лично я склонен воспринимать как акустический. Впрочем, подобную точку зрения разделяют ведущие умы магического мира. Все зависит от того, что за материалы вы изучали по этому вопросу. Теория спектра, несмотря на свои очевидные плюсы, не является распространенной. Откуда вы все это вычитали?
- Рон с Гермионой подарили мне книгу. Гермиона сказала, что купила ее в букинистическом магазине в Дюссельдорфе, где отдыхала с родителями в июне.
- Никогда бы не подумал, что скажу это, но Вы слишком много читаете, мистер Поттер, это Вас путает. Сосредоточьтесь на выбранной мною литературе, это поможет нам продвигать с вашими внеклассными работами продуктивнее. Что еще Вы собираетесь читать, чтобы я мог скорректировать для Вас список литературы?
Я думаю, что как раз сейчас ничего не читаю. Но потом вспоминаю о книге, которую мне дал Дамблдор.
- Только одну книгу, я ее еще не начал читать. Мне дал ее директор вчера, но мне было не до чтения. Она называется «Сущность», автора я не запомнил.
Снейп хмурится.
- О чем эта книга, мистер Поттер? Я ее не читал, но вы-то должны знать, зачем вам дали ее прочесть.
- Хм… я спрашивал директора о том, как ему удалось приручить феникса, и о том, почему нет информации об эволюции магических существ, и откуда они все взялись. Я не нашел ответов в книге «Фантастические животные и места их обитания» и решился спросить об этом директора…
- Ох, Мерлин, мистер Поттер, Вы бы еще попытались в Азбуке найти ответ на все вопросы! - ядовито говорит Снейп. - Директор никого не приручал. Фоукс его фамильяр. Редкое магическое животное, призванное силой волшебника, средоточие его магии, помощник, защитник и слуга. Фоукс отличается от обычных фениксов так же, как книзл от кота.
У меня нет слов. Значит Фоукс не обычная магическая птичка. Что же написано в книге, которую мне дал Директор? Я задумываюсь.
День проходит в изучении чар и трансфигурации. Постоянные «тычки» со стороны Снейпа не прекращаются, но воспринимаются мной иначе. В каждом из них я различаю иронию. День плавно движется к вечеру, я сижу в библиотеке, а Снейпа вызвал директор. Наверное для того, чтобы расспросить, что там творилось на этом их веселеньком собраньице у Волдеморта. Я хмыкаю. Интересно, а как Снейп реагирует на вечные директорские сладости? Вот уж кого-кого, а его, жующего лакричную конфету или лимонную дольку, я не могу представить. Хотя… Зрелище, которое я рисую в своем воображении, настолько абсурдно, что я заливаюсь хохотом. А потом, представив как он испепеляет меня взглядом, решаю, что нужно продолжать заниматься.
Я читаю и периодически смотрю в окно на то, как облака плывут в синем небе. Небо, оно такое разное. Весеннее небо звенит яркой голубизной, она молочно белая, и как будто пронизана солнцем, отчего приобретает оттенок «цвета морской волны». Летнее небо густо синее, оно глубокое и притягивающее. В такое небо хочется броситься с головой. Обычно я так скучал по полетам, сидя взаперти в доме на Тисовой улице, а сейчас меня даже не тянет летать. Удивительное дело.
- Ты, дружище, так совсем книжным червем станешь, - задорный голос моего друга отвлекает меня от созерцания неба, и я оборачиваюсь.
- Рон! Привет! - вскакиваю с кресла и бегу, чтобы его обнять. За его спиной мне приветливо улыбается поднимающаяся по лестнице Гермиона.
- Ребята! Я так рад вас видеть! Пойдемте, чайку попьем, а? А то, Рон прав, я так здесь усохну за книжками.
- А местный Цербер нас не убьет за это? - интересуется Рон, а меня коробит.
Но я не успеваю ничего сказать, потому что в этот момент в разговор вклинивается Гермиона.
- Рональд, ты отвратителен сейчас! Прекрати оскорблять человека без причины, да еще и за глаза!
- Угу, будто кто-то способен сказать ему что-то подобное В глаза?! - возмущается Рон. - Да после такого никто не выживет! Он же в землю живьем закопает.
Мне становится немного легче от заступничества Гермионы. Но у меня вдруг возникает опасение. Не отвернуться ли от меня мои друзья, когда узнают, кого я выбрал объектом своей юношеской страсти? Да… сейчас им говорить об этом не резон, конечно, но когда-нибудь они узнают. Вот тогда-то я и пойму, что к чему, дружище Рон. Пойму насколько мы друзья. Гермиона меня поддержит, я уверен, она уже не раз высказывалась на тему своего толерантного отношения к любым меньшинствам.
- Рон, я бы попросил тебя не оскорблять профессора Снейпа при мне, особенно в этом доме, - холодно говорю я, причем, сам пугаясь своей интонации. - Я нахожусь у него в гостях, в единственном по- настоящему безопасном месте, как выяснилось. К тому же, я могу приглашать сюда вас, чего мне бы никогда не разрешили Дурсли. Так что давай ты не будешь его оскорблять. Я за эти дни многое переосмыслил, Рон, и тебе советую.
- Что значит «ты в гостях»? Это что, дом Снейпа? - удивленно говорит Рон. Гермиона смотрит на меня странно. Она определенно удивлена.
Вот так, друзья мои, пока вы были заняты своими отношениями, я изменился. Вам я этого сейчас не скажу, но моя уверенность в своей правоте делает мои интонации гораздо более властными, чем они были еще без малого две недели назад.
- Гарри, - говорит Гермиона, - то есть, это получается, что мы праздновали твой день рождения… здесь… а где был Снейп в это время?
Я не хочу об этом говорить. Поздно спохватились.
- Профессор Снейп весь вечер провел в своей комнате, - говорю я. Настроение мое, поднявшееся было из-за прихода друзей, стремительно падает: - Идемте пить чай.
Мы проходим в кухню, а я не позволяю себе начинать волноваться, где так долго носит Снейпа. Директор там решил закормить его сладким до изжоги что ли? О том, что обстоятельства могут быть более серьезными, я думать не хочу.
- Гарри, расскажи, как ты тут, - пытается немного разрядить обстановку Рон, он притих, после моего выпада.
- Намного лучше, чем у Дурслей, - отвечаю я. Гермиона тут же оглядывается в поисках чая, но она же в гостях! Неужели Рон так ее эксплуатирует дома? А может быть, она, как и Снейп, считает меня безнадежным даже в такой простой задаче, как заваривание чая?
- Гермиона, уж не собираешься ли ты, будучи в гостях, хлопотать по хозяйству? - вопрошаю я. - Я тебе не позволю. Скорее Рона заставлю, - заканчиваю я, и подмигиваю ей.
Гермиона улыбается. Рон заливается яркой краской праведного возмущения, а у меня отлегает от сердца. Да, Рон не знает, каков Снейп на самом деле. Он один из тех людей, которые уверены, что он жаждет измываться над кем угодно и когда угодно, только ради самого процесса унижения, получая от этого единственно возможное удовольствие. Я никому никогда не стану объяснять, насколько они не правы. Ни все вместе, ни каждый по-отдельности. Мне достаточно того, что Я знаю, от чего загорается действительно адское пламя в его глазах. Мне нужно прекратить думать об этом!
