руководство — в сознательном противопоставлении центру. Доводы сейчас вызвали бы улыбку. Например, Совет Министров РСФСР организовал в Ленинграде Всероссийскую ярмарку оптовых товаров. Ленинградское руководство пригласило на нее гостей из других союзных республик. Маленков расценил эти приглашения как открытый вызов центру. А согласие на проведение ярмарки давал отец…»
А теперь несколько слов о Петре Николаевиче Кубаткине. В августе 1941 года его назначают начальником Управления госбезопасности по Ленинградской области. В 1945 году он становится уполномоченным НКГБ СССР по 2-му Прибалтийскому фронту.
В июле этого же года ему присвоено звание «генерал-лейтенант». В 1946-м новая должность: начальник Главного управления МГБ СССР (с 15 июня по 7 сентября 1946 г.).
В сентябре 1946 года его направили руководить Горьковским Управлением МГБ.
Что произошло далее, рассказывает Н. Петров: «Точка в карьере Кубаткина была поставлена в 1949 -м — в связи с «Ленинградским делом». Министр госбезопасности Абакумов 22 февраля 1949 г. направил Маленкову письмо, в котором характеризовал Кубаткина с худшей стороны: не обеспечивает возглавляемый им участок работы, бездельничает и, бравируя своей близостью с секретарем ЦК ВКП(б) Кузнецовым, запугивает чекистов, не по-партийному ведет себя с оперработниками, окриками и грубостью глушит инициативу чекистов на местах, игнорирует обком партии. В декабре 1948 г. при выборах парткома УМГБ по Горьковской области Кубаткин в партком не попал, против него проголосовал коллектив.
Мало того, Кубаткин, по словам Абакумова, и раньше плохо работал, и в УНКГБ Ленинградской области, и в 1-м Главном управлении МГБ. Вывод министра госбезопасности был беспощаден: «Зарекомендовал себя как бездельник и самодур и дальнейшее пребывание его на работе в органах МГБ крайне нежелательно».
Но и это было еще не все. 21 июля 1949 г. Абакумов информировал Сталина о том, что Кубаткин в бытность начальником Ленинградского УНКГБ распорядился уничтожить компрометирующие материалы на секретаря горкома партии Капустина. Сталин дал команду арестовать и того, и другого».
Кроме всего прочего, осенью 1945 года Кубаткин получил в подарок от некого Битермана, впоследствии арестованного по делу «Скорпионы», трофейный автомобиль. Сменивший на посту начальника Ленинградского управления МГБ Кубаткина Д. Г. Родионов, до этого занимавший пост заместителя начальника 2-го управления МГБ, довел оперативную разработку «Скорпионы» до логического конца. Более того, за три года пребывания в Ленинграде он направил около трехсот конфиденциальных спецсообщений министру госбезопасности B.C. Абакумову и, часто бывая в Москве, докладывал лично Сталину «обо всем происходящем в Ленинграде», в том числе и о связях партийно-советских руководителей Капустина, Попкова, Кузнецова и других с коррумпированными чиновниками. Его информация свидетельствовала, что местное руководство встало на путь очковтирательства и полностью игнорирует оперативную информацию органов госбезопасности о положении дел в городе, связанную с перебоями в снабжении населения продовольствием и промтоварами, о фактах превышения отдельными чиновниками своих служебных полномочий. По его представлению только за 1946 год из органов милиции было уволено 1775 человек.
Об этих и других фактах написал профессор Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов Б. А. Старков в своей работе «Борьба с коррупцией и политические процессы во второй половине 1940-х годов».
Итак, агентурно-оперативная разработка «Скорпионы», проводившаяся Управлением МГБ Ленинградской области в 1946–1947 годах:
«В течение 1945–1946 гг. на имя первого секретаря Ленинградского обкома партии Кузнецова, сменившего на этом посту A.A. Жданова, неоднократно поступали заявления о неблагополучном положении в деле борьбы с преступностью в городе. По его указанию расследованием занялись сотрудники УМГБ, однако вскоре Кузнецов был переведен в Москву на должность секретаря ЦК ВКП(б) и стал членом Оргбюро ЦК. К этому времени было установлено, что в городе действует преступная группа во главе с аферистом Карнаковым и должностными лицами из городской прокуратуры, суда, адвокатуры, ВТЭК, горжилотдела, ОБХСС, управления Ленинградской городской милиции, паспортного отдела, военных учреждений ЛенВО и др. До войны Карнаков проживал в Ленинграде под фамилиями Березин, Балаканов и Шер. В ряде уголовных дел он упоминается как «один из районных прокуроров» или «зам. директора облбюро по распределению рабочей силы». В 1941 году Карнаков эвакуировался в Свердловск, где в 1943 году был арестован за «антисоветскую деятельность» и приговорен по статье 58 п. 10 ч. 2 к восьми годам ИТЛ, однако через полгода его освободили и в мае 1944 года он возвратился в Ленинград. Агентурно- оперативными мероприятиями было установлено, что, выдавая себя за ответственного советского работника, путем взяток и подкупа должностных лиц и фабрикации фиктивных документов он организовал преступную группу из представителей правоохранительных органов и ряда государственных учреждений города. Сотрудники УМГБ выявили около семисот связей Карнакова и других лиц преступной группировки. К агентурно-следственной разработке, получившей название «Скорпионы», были подключены лучшие оперативники, наружное наблюдение, спецтехника. Одновременно было принято решение не вести обмен информацией по этому делу с управлением милиции, прокуратурой города, штабом ЛенВО, обкомом ВКП(б) и Ленгорисполкомом… Однако, как показали дальнейшие события, такая тактика оказалась вполне обоснованной. Первые оперативные данные свидетельствовали, что преступники опирались на большую группу коррупционеров из высокопоставленных чиновников, способных расправиться с любым человеком, обнаружившим их преступную деятельность. Многие из фигурантов были вооружены, а некоторые завели себе личную охрану. Сотрудники госбезопасности установили схему взаимодействия членов группы, явки, пароли, условные знаки, методы работы. Любопытная деталь. Следствие установило, что ни в одной из государственных организаций, в том числе правоохранительных, куда обращался Карнаков, ни разу не навели о нем справки, не уточнили сведения о его личности. Коррупционеры оказывали платные ‘«услуги» по незаконной прописке, досрочному освобождению из мест заключения, предоставлению жилой площади, демобилизации из рядов Советской Армии, выдаче медицинских заключений об инвалидности и т. д. Они устраивали «сбор дани» с директоров промышленных предприятий, магазинов, баз, складов. При этом часть «дани» была в натуральном выражении в виде отрезов материи, промышленных, винно-водочных и табачных изделий, наборов дефицитных продуктов питания. В ходе следствия было установлено, что ряд работников прокуратуры и УМВД создавали фиктивные следственные дела с целью вымогательства. Всего по делу проходило 316 человек, в том числе 59 работников милиции, 47 — прокуратуры, суда и адвокатуры, 10 — горздравотдела и собеса, 7 — жилсистемы, 8 военнослужащих и 185 прочих (работники торговли, снабжения, баз, столовых, различных артелей и хозяйственники). 8 февраля 1946 года информация о ходе операции «Скорпионы» была доложена A.A. Кузнецову. Однако реакции из Смольного не последовало. На первый взгляд, это было странно. Однако посмотрим с другой стороны. По документам на 1946 год, двухэтажный особняк для секретаря ЦК и члена Оргбюро, именуемый как «объект Каменный остров», скромностью не отличался. Он включал более двадцати комнат без учета различных подсобных помещений. В доме находились ковры, редкой работы хрустальные люстры, мебель, картины, радиоприемники, дорогая посуда. Тогда же следствие установило возможные связи коррумпированных чиновников с первыми лицами города. Однако начальник Ленинградского управления госбезопасности генерал-лейтенант Петр Николаевич Кубаткин не дал дальнейшего хода расследованию по этому направлению».
В июле 1949 года Кубаткина арестовали. В постановлении на арест говорилось, что «работая в 1941–1944 гг. на руководящих должностях в Ленинграде, он поддерживал преступную связь с группой лиц, враждебно настроенных против партии и правительства»…
Всех же арестованных по «Ленинградскому делу» более года готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер. Например, А. Кузнецову сломали позвоночник, разбили ушную раковину. Других сажали в бетонный куб и держали сутки без воды и еды, привязывали к железной кровати с колючими настилами. Также известно, что накануне и в ходе самого судебного разбирательства психологическая обработка обвиняемых усилилась. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса.
18 января 1950 года B.C. Абакумов представил И. В. Сталину список сорока четырех арестованных и предложил «судить в закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР в
