держал посох, обклеенный фольгой от мороженого, на шее висел будильник, а вся грудь и шапка увешаны значками.
— Вот это да! — восхищенно сказала Лиза. — Действительно, настоящий пророк!
— Слушай дальше. Меня как молодого работника послали на это несерьезное дело: составить протокол и упечь, куда надо, этого явного душевнобольного. 'Зачем же вы, гражданин, — спросил я его, — ведете себя так неадекватно общественному порядку?' А он отвечает: 'Через два года Советская власть падет, я должен ее защитить'. И рассказал мне — совершенно точно — как всё будет. Я его слова записал и предложил направить в ЦК. Начальство прочитало, сказало: 'Страна идиотов, и сам ты — такой же!' Порвало мою записку и велело благодарить. Так я упустил возможность прославиться.
— Да… — протянула Лиза, — Я уже давно заметила, что вся жизнь состоит из упущенных возможностей.
Было интересно наблюдать, как удивительно быстро у нее меняется выражение лица: одну секунду задумчивое и беззащитное, другую — упрямое и своевольное.
Вежливый молодой человек принес тарелки, на которых лежали кольца, нарезанные из тел бедных кальмаров, а также давленные помидоры и дольки лимона. Следом появились две кружки пива со стекающей по запотевшей стеклянной щеке слезой. Алексей ощутил легкое головокружение от этого великолепия, приобретенного на деньги Марата.
— Ну, что же, — сказал он, взглянув на часы. — Пятнадцать тридцать. Кофе пить уже поздно, а чай еще рано. Будем пить пиво и рассказывать друг другу о себе.
Они отпили из кружек и принялись за бедных кальмаров, поливая их лимонным соком.
— Ну? — спросил через некоторое время Комов. — Обо мне, можно сказать, всё известно. Теперь давай послушаем о тебе.
— Боюсь, ты не услышишь ничего особенного. Я вполне самостоятельная, обеспеченная женщина. Всё есть…
'… кроме мужа', — подумал Комов.
— Кроме мужа, — сказала она и засмеялась. — Впрочем, давно прошли времена, когда было стыдно не иметь мужа. Теперь стыдно не иметь модных джинсов.
— А Мишка откуда? — задал Комов терзавший его вопрос.
— Оттуда. Продукт жизненного опыта. Для полного комплекта осталось только добавить собаку.
— Зачем?
— А зачем собак заводят, не знаешь? Мужчины заводят собак, потому что собаки вернее женщин, женщины — потому что собаки вернее мужчин.
— Понятно, — сказал Комов. — Можно было сформулировать проще: разведена.
— Я гляжу, ты хороший милиционер.
— Профессионал.
— Ну, за тебя!
Они еще выпили пива, и Лиза сказала:
— Ты сам напросился, и теперь знаешь, что пригласил в ресторан брошенную жену. Только не подумай, что я хочу поплакаться тебе в жилетку, ты и не такие истории видел, правда?
— Увы, — согласился Комов. — Оскорбление, ограбление, изнасилование — из этих понятий складывается мозаика нашей жизни. Во всяком случае, для милиционера.
— Только умоляю: не надо профессиональных разговоров! Мне еще в школе надоели политика и экономика с философией.
— Зачем тогда были вуз, диплом?
— Для папы. А по жизни — мне бы вопросы попроще. У нас во дворе делали клумбу, а грязь не убрали. Почему? Вот мой главный философский вопрос.
— Да ладно! — сказал Комов. — Я же вижу, что ты не такая. Ты на себя наговариваешь.
— А какая? Ты мне напоминаешь одного доктора наук из института, где я работала, пока его не закрыли. Он говорил: это противоречит моей диссертации, поэтому быть не может.
— Кстати, — оживился Комов, — как так получилось, что институт закрыли? Такое солидное научное заведение — и паршивая частная контора его съела… Не Прыгунов же ваш опереточный, верно?
— Конечно не он. Приезжает иногда один человек, перед которым все слетятся.
— И кто он?
Увы, Лиза не догадывалась о тайных планах, которые были по отношению к ней у Алексея. Ниточка, ведущая к Петросорокину, оборвалась, и теперь он прямо-таки горел желанием кое о чем расспросить девушку, пившую с ним сейчас пиво.
— Не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
'Ай-яй-яй! — подумал Комов. — Неужели так и не удастся ничего разведать? Ради чего же принесены в жертву несчастные кальмары?'
Не очень-то хорошо, скажу я вам, он знал женщин. Да и откуда было знать, когда времени не хватало даже на то, чтобы сходить в театр на новую нашумевшую постановку 'Трубадура'!
Тут его осенило: почему бы не сэкономить, выстрелив по двум зайцам сразу?
— Лиза, давай сходим в театр.
— В теа-атр? — задумчиво сказала Лиза. — Может лучше в кино?
— Я имею в виду музыкальный театр. Оперу.
— Опер, который любит оперу, — развеселилась Лиза. — А я думала, что милиционеры одни только детективы читают.
— Во-первых, я не опер, я следователь…
— Для меня слишком тонкое различие.
— …а во-вторых, я детективов не люблю.
— Почему?
— Много там чуши напридумано. В жизни всё гораздо проще и пошлей.
Заметив, что тарелки опустели, официант напомнил о себе и о меню.
— Что хотите на десерт?
О десертах Комов имел смутное представление.
— А что есть?
— Есть торт, есть мороженое.
Лиза замотала головой.
— Никаких калорий!
— Тогда кофе? — не унимался официант.
Кофе Лиза тоже не хотела.
— Ну давай хоть чай возьмем, — сказал Комов. — Поможем человеку. Видишь, он тоже профессионал.
— Давай чай, — согласилась она.
— Рекомендую с бергамотом, — сказал официант.
— Несите с бергамотом. Гулять так гулять!.. Слушай, а что такое 'с бергамотом'? — спросил Комов у Лизы, когда молодой человек отошел.
— Кажется, грушевый чай.
— Надо же! А ты заметила, там, в меню еще был салат из листьев айсберга. Это что?
— Наверное, какая-то трава.
— А соус 'Манчестер'?
— Не знаю.
— Черт возьми, сколько в мире неизведанного, верно?
— Ты извини, но по твоему ремню и ботинкам это было нетрудно понять.
— Что?
— Что ты не прожигатель жизни.
Кажется, Комов покраснел.
— Ты что! Я всё могу!
Неужели он оправдывался? О, позор!
