неприязненно сказал, обращаясь ко всему окружающему миру сразу:
– -Что за страна! Так и норовят на голову взгромоздиться!
После этого, подхватив полы лопнувшей на спине солдатской шинели, странный человек потрусил в глубь затейливых двориков и пропал за углом.
– -Какие удивительные встречаются подвиды homo sapiens'a!-заметил профессор.-Итак, продолжим…
Но продолжить Потапову не удалось, потому что невдалеке раздались удары – судя по всему, палкой по водосточной трубе, и всё тот же сомнительной приятности голос, вылезший из подземелья, прокричал:
– -Брухмень!
– -На каком это языке?-спросил Сева, косясь на Потапова.
– -Боюсь, что не на арамейском,-ответил тот. Оба они посмотрели на Володю, а тот сообщил:
– -В блатной фене такого слова нет.
– -Это уже интригует,-пробормотал профессор.
– -Еще бы!-съязвил Сева.-Не слишком ли много публики вьется у нашей либереи? Не подземелье, а коммунальная квартира!
Словно для того, чтобы доказать его слова, откуда-то со стороны набережной подбежал человек- сморчок неопределенного возраста в гуцульской душегрейке на голое тело и с растоптанными черносливинами галош на босых ногах.
– -Брухмень!-радостно сказал он Севе, профессору и Володе и канул в дыру канализационного люка так ловко, словно она была сделана специально по его мерке.
Но это был не последний сюрприз. Из-за углов и из закоулоков стали появляться другие люди непонятного вида – кто в нежно-полосатой пижаме, кто в военно-морском бушлате, кто в полинявшем оперении старого фрака, и даже одна женщина во вполне приличном с виду фетровом шлямпомпо с заколкой из фальшивого жемчуга. Все они со странным словом “брухмень!” скрывались в люке, возле которого словно в почетном карауле стояли Сева Чикильдеев, профессор Потапов и Володя. Последней появилась уже виденная солдатская шинель и залезла обратно в ту же дыру.
– -Интересно,-сказал Сева,-что это за тайное общество? На толкиенистов они вроде не похожи.
– -Надо было спросить кого-нибудь из них!-огорчился профессор.-Как мы не догадались! Может быть, это проявление какой-то субкультуры… не от слова 'суп', разумеется,-добавил он не без ученого превосходства.
– -Еще не поздно догнать,-язвительно заметил Сева.-Культурки поднабраться.
– -Зря смеетесь,-сказал профессор.-Мне как раз пришла мысль, что каждый уважающий себя путешественник всегда старался найти проводника. Вы 'Дерсу Узала' читали?
– -Смотрел. В детстве… Хотя… постойте! Я кажется с Робинзоном путаю.
– -Неважно. Главное – понять, что, пользуясь услугами аборигенов, мы сможем узнать гораздо больше! Скорее!-засуетился Потапов.-Пока они не успели далеко уйти!
– -Прямо туда?-брезгливо спросил Сева, наклоняясь над канализационной дырой.
– -Не исключаю,-сказал Потапов.-Не исключаю, что вам приятнее остаться здесь, чтобы простукивать стены и взламывать асфальт и при этом давать идиотские объяснения заинтригованным гражданам!
– -Ладно, ладно!-поспешно согласился Чикильдеев.-Если с проблемой выбора дело обстоит именно так, я за то, чтобы догнать этих подземных сверчков.
– -Тогда полезайте!-велел профессор.
– -Может, лучше сначала Володя?-предположил Чикильдеев.-Он вроде поспортивнее нас.
Оба посмотрели на милиционера с такой простодушной беззастенчивостью, что тот нервно пригладил почти несуществующую прическу и голосом застенчивого геликона пробормотал:
– -Вообще-то инструкция предписывает вмешиваться в ход операции только при непосредственной угрозе вашим жизням.
– -Ничего не понятно,-сказал Сева.-А почему нельзя первому лезть в канализационный люк? На этот счет ведь ничего не предписано!
– -Согласно инструкции, в данный момент меня здесь как бы нет.
– -А если я сорвусь, упаду и сломаю шею?-полюбопытствовал Сева.-Что об этом говорит инструкция?
– -Я полезу первым! Позвольте!-не выдержал профессор.
Страшно суетясь, он опустился на четвереньки, заползал вокруг отверстия, потом опустил в дыру одну ногу, нащупывая скобу, за ней другую и наконец исчез с головой.
– -Там, небось, разных ваших агентов полно!-сказал Сева Володе.
– -Нет там никого. И вообще их там совсем немного,-ответил тот.
– -Лезьте сюда! Это совсем не трудно, только тесно!-выпорхнул наружу бодрый потаповский голос.
Вдохновленный этим зовом, Сева проделал спуск гораздо быстрее Потапова, так что в самом низу чуть не наступил на профессорскую голову. Последним спустился несуществующий Володя.
Увы, это было не то подземелье, как те, к которым привыкли Сева и Потапов: худо-бедно освещенные, и где можно было довольно смело разгуливать. И даже не такое, в котором обитал Пропавший Машинист. Теперь вся компания оказалась в густой темноте, только падающий сверху слабый дневной свет легкой пылью оседал на затылках, носах и плечах. Сева и профессор поспешно достали фонари и принялись беспорядочно шарить вокруг узкими лучами. В обе стороны уходила бетонная кишка, опутанная, словно паразитами, разномастными проводами.
– -Куда сверчки делись?-глухим голосом спросил Сева.
– -Тсс!-велел Потапов.
Вдалеке они услышали удаляющийся гул голосов.
– -Туда!-сказал профессор.
Он двинулся первым, спотыкаясь о кирпичи, пустые бутылки и прочий мусор. Фонарь вертелся у него в руке, словно живой карась, и луч плясал по стенам, как на дискотеке, так что у Севы в конце концов зарябило в глазах.
– -Кажется, мы движемся на северо-восток!-жизнерадостно сообщил профессор.
– -Что вы так шумите!-нервно заметил Чикильдеев, которому было немного не по себе в этой стискивающей со всех сторон темноте.
– -А что?
– -Мало ли кто здесь обитает! Вдруг какие-нибудь скины наскочат!
– -Кто это?
– -Молодые люди из поколения, которое не обманешь песнями Высоцкого и Окуджавы, вот кто.
– -А!..-испуганно сказал профессор.
Пробежав порядочное расстояние по подземному лабиринту и спустившись два раза по скобам и один раз по железной лестнице, профессор, Сева и Володя явно приблизились к ускользающему шуму, который остановился, разросся и в нем уже различались отдельные невнятные голоса.
Внезапно Потапов жестом, подсмотренным у киногероя в простецкой ленте на шестом канале, предостерегающе поднял руку и снова сказал свое любимое:
– -Тсс!..
Фонари погасли. Брезгливо касаясь заплесневелых стен, троица подкралась к проему, выходящему в просторное помещение. Там что-то происходило. А именно: в хилом свете нескольких умирающих свечей шевелились человеческие тела – может быть тридцать, а может – и все пятьдесят. Все эти люди, одетые кто довольно сносно, а кто словно на нищий карнавал, ничего особенного не делали. Одни сидели на корточках, другие стояли, третьи прохаживались. При этом многие приветствовали друг друга, словно старые знакомые, завязывали беседы, смеялись и восклицали, так что подземная зала была полна несмолкаемым жужжанием.
– -У них тут вроде как прием или презентация,-заметил Сева.-А может открытие выставки,- ностальгически добавил он.
В этот момент толпу прошило движение, сидевшие вскочили, гомон стал громче, и укрывшиеся за углом соглядатаи разобрали странное слово, многократно повторенное:
– -Пердегуст!.. Пердегуст!..
