Митчи-Митч визжал от радости. Потом он дотронулся пальцем до котла, но его чистоплотная сестра немедленно отодрала палец от грязи и вытерла своим чистым носовым платком.
– Майенький зентимен! – с восторгом произнес Митчи-Митч.
– А ну, заткнись! – Пенрод обратил искаженное гневом лицо к маленькому обидчику. С ним общаться было проще: как-никак этот ребенок относился к мужскому полу, и Пенрод мог воздействовать на него привычными методами.
– Еще раз скажешь, – предупредил он его, – я тебе так врежу…
– Не врежешь, – ехидно сказала Марджори, – сколько ему хочется, столько он и будет говорить! Митчи-Митч, скажи еще раз!
– Майенький зентимен!
Пенрод издал вопль, который достаточно ярко передавал состояние его души.
– Еще раз скажешь, тогда…
– Говори, говори, Митч! – перебила Марджори. – Ничего он тебе не сделает! Пусть только попробует! Скажи еще раз, Митчи-Митч!
– Майенький зентимен! – злобно выкрикнул тот. – Майенький зентимен! Майенький зентимен! Майенький зентимен!
Доведенный до крайности, Пенрод нагнулся над белым камнем и, превзойдя подвиги всех сказочных и реальных силачей, поднял его в воздух.
Марджори вскрикнула, но это уже ничего не решало. Огромный камень плюхнулся в самую середину котла, и Пенрод услышал тот самый могучий всплеск, которого так долго вожделела его душа. Результат намного превзошел его ожидания.
Непосредственно за всплеском последовал катаклизм. Больше всего он напоминал извержение вулкана. И еще чуть-чуть морской шторм. Гигантская волна черного цвета вздыбилась над котлом, а потом опустилась на троих детей. Уворачиваться уже не было времени.
Когда стихийное бедствие унялось, стало ясно, что больше всего пострадал Митчи-Митч. Он был к котлу ближе других и теперь сильно раздался вширь за счет налипшего вара. Пенроду и Марджори тоже кое-что перепало от щедрот котла. Увидь их сейчас Братец Кролик, и он бы испугался и убежал.
Глава XXV
ВАР
Как только Марджори и Митчи-Митч немного опомнились, они огласили округу протестующими криками. Надо отдать им должное: наверное, даже величайшие мастера вокала не могли бы заставить свои голосовые связки извлечь столь пронзительные звуки. Марджори просто обезумела от ярости. Схватив большую палку, она бросилась на Пенрода. У него оставалось еще достаточно здравого смысла, и он попробовал спастись бегством. Но Марджори устремилась за ним, и они начали бегать вокруг котла. Митчи- Митч предпринял несколько слабых попыток последовать их примеру. Но бегать он не мог. И манерой передвигаться, и цветом Митчи-Митч сейчас больше всего напоминал жука, который попал в чернильницу, сумел выбраться из нее и сохранить жизнь, но еще не оправился от сильного потрясения и не обрел былой уверенности в себе.
Шум привлек Сэма Уильямса, и он перелез через забор. Следом за ним на месте происшествия оказались Морис Леви и Джорджи Бассет. То, что они увидели, настолько потрясло их, что они глазам своим не поверили.
– Маленький джентльмен! – возопила Марджори и изо всех сил ударила палкой по обильно пропитанной варом шапке Пенрода.
– Ай! – крикнул Пенрод.
Только сейчас Сэм Уильямс убедился, что видит своего друга, – он узнал его голос.
– Ба, да это же наш Пенрод! – радостно воскликнул он.
– Пенрод Скофилд! – изумился Джорджи Бассет. – Как это все понимать?
Подобная манера изъясняться во многом способствовала тому, что Джорджи завоевал титул самого лучшего мальчика города.
Марджори оперлась на палку. Она тяжело дышала.
– Я наз-ва-ла его… – она всхлипнула, – я назвала его маленький джентльмен! – она снова всхлипнула. – И вот, что он сделал с моим платьем! И с Митчи-Митчем! Поглядите на него!
Внезапно она опять замахнулась палкой, и удар ее достиг желаемой цели. Потом, волоча за руку Митчи-Митча, она с ревом побежала домой.
– Маленький джентльмен? – спросил Джорджи Бассет, и в голосе его можно было уловить некоторые признаки беспокойства. – Но ведь это меня так называют.
– Конечно, ты такой и есть! – крикнул обозленный Пенрод. – Но меня никто не смеет так называть! Хватит, я и так сегодня натерпелся. Советую тебе, Джорджи Бассет, не задирать передо мной нос! Вдолби это в свою дурацкую башку, ясно?
– Конечно, когда обзывают – это плохо. Тут ты совершенно прав! – изрек Джорджи Бассет с апломбом. – Но я считаю, что каждый имеет полное право назвать кого угодно маленьким джентльменом. Это ведь не ругательство, а, можно сказать, компли…
– Заткнись!
Тело и душа Пенрода горели от ударов, нанесенных Марджори. Неотмщенные раны привели к тому, что власть тайных сил сейчас была особенно сильна над ним. Он напоминал стихийное бедствие и, подобно последнему, готов был щедро нести разрушение и гибель всему, что попадалось на его пути. Куда уж Джорджи Бассету было обуздать такое! Пробка вылетела вон, и джин вышел из бутылки.
– Я же не тебя назвал маленьким джентльменом, – попробовал оправдаться Джорджи, – я только сказал, что каждый имеет право так называть, кого хочет, потому что это не ругательство, а, можно сказать, компли…
– Попробуй только еще раз произнеси это при мне, и тогда…
– Я буду говорить, сколько захочу, – упорствовал Джорджи. – Я считаю, что каждый в нашем городе имеет право говорить «маленький джентльмен», потому что это не ругательство, а, можно сказать…
Взревев, точно помешанный, Пенрод погрузил руку в котел; в следующее мгновение лицо и волосы Джорджи Бассета пришли в самое плачевное состояние.
Но это была лишь разминка, вслед за которой разгорелась настоящая потасовка. Вид двух дерущихся воодушевил Сэма Уильямса и Мориса Леви, и, прыгая вокруг Пенрода и Джорджи Бассета, они кричали, как заведенные:
– Маленький джентльмен! Маленький джентльмен! Врежь ему, Джорджи! Врежь ему! Маленький джентльмен! Маленький джентльмен!
Тут Пенрод совсем потерял контроль над собой. Оснащенный новым запасом вара, он набросился на этих двоих. Для этого ему пришлось отпустить Джорджи Бассета, которому теперь представилась блестящая возможность испортить репутацию «лучшего мальчика в городе». И, надо отдать ему должное, он не упустил своего шанса. Он уже и так был безнадежно обмазан и пропитан варом, и, уже не боясь запачкаться, он решительно запустил обе руки в котел, а затем тщательно вытер их о Пенрода. Конечно, это было все равно, что возить уголь в шахты Ньюкасла, но все же настроение Джорджи несколько поднялось.
Четверо мальчиков совсем неплохо изображали смертные муки Лаокоона и его сыновей, с той только разницей, что их было не трое, а четверо. Сплетенные тела хрипели, издавали какие-то странные звуки и извергали различного рода проклятия. Время от времени кто-нибудь из них отвлекался, чтобы окунуть руки в котел с варом, и каждое обращение к щедрому источнику привносило пару-другую новых живописных штрихов всем участникам битвы. Котел удерживало в вертикальном положении несколько кирпичей. Это
