И чудилось ей, что она летит в бездну, а за ней гонится какой-то демон с крыльями летучей мыши и с лицом диавола, по рисункам современных художников.
Она убегает. Демон уже касается ее крыльями; на шее она чувствует уже его холодное дыхание. Она сильнее куталась в пелерину.
— Не убежишь, не убежишь! — слышит она за собой. — Догоню и поймаю тебя. Не убежишь…
Вдруг Мэри заметила, что Петрек старается изо всей силы осадить лошадей, быстро несущихся галопом. Казалось, коляска мчится с ветром.
— Понесли! — крикнул Петрек.
Мэри ужасно испугалась. Дыхание замерло у нее в груди, она на минуту потеряла сознание. Но скоро пришла в себя. Она знала, что дорога тянется равниной еще несколько миль, ехать придется по лугам и полям, а коляска низенькая. Бешеная скачка лошадей стала даже доставлять ей некоторое удовольствие.
Она опять услыхала за собой голос:
— Не убежишь… Я твой демон, твой злой дух… Догоню и поймаю тебя…
Мэри прижалась в угол коляски.
— Я схожу с ума? — подумала она.
— Со дня твоего рождения я летаю над тобой… — услыхала она сзади себя, — жду случая, чтобы кинуться на тебя, как барс на лань.
Мэри стало так страшно, что она готова была велеть вернуться, но лошади мчались все скорее и скорее, все безумнее…
Вдруг Петрек крикнул испуганным голосом: «Ой!» — и Мэри почувствовала, что они едут не дорогой, а по чему-то мягкому, верно по траве.
— Что случилось? — крикнула она.
Петрек ничего не отвечал, он почти навзничь лежал на козлах.
Ветер постепенно утихал. Минуту спустя они уж ехали в совершенной тишине. Из-за туч проглядывала огромная серебристая луна. Кругом виднелись трава и камыш. Лошади свернули с дороги и помчались по лугу. Невдалеке что-то заблестело, точно поверхность воды. «Это, вероятно, Пржиховское озеро, о котором я слышала. Боже! Вдруг лошади понесут туда». Почва становилась мягкой, в лицо Мэри брызгала грязь из-под конских копыт и колес. По временам, как сон, мелькало перед глазами маленькое озеро с серебристой струей луны, дивное и таинственное.
— Господи, Господи! — шептала Мэри, проклиная свою несчастную выдумку. — Боже мой! Лишь бы возвратиться живой!
Иногда страх перед призраком возвращался. Призрак был молчалив и тих, но все следовал за ней. В этом она была вполне уверена.
— Что это может быть? — подумала она. — Ведь я никогда не видела привидений… Господи, Господи!
Но вскоре все внимание или весь страх Мэри сосредоточился на Пржиховском озере, которое блестело все ближе и ближе. Мэри даже казалось, что она чувствует его холодное дуновение на лице.
— Выскочу, — шептала она в испуге и в отчаянии.
Они все приближались к озеру. Лошади неслись к воде не прямо, а наискось. Вдруг Петрек кувыркнулся в воздухе и исчез, а Мэри очутилась на коленях в коляске, и на минуту у нее потемнело в глазах. Коляска остановилась.
— Что случилось? — крикнула она, придя в сознание и видя стоящего возле Петра.
— Колеса скатились в ров, — ответил Петрек. — Видно, Бог берег, ведь озеро вблизи. Колесо сломалось и дышло лопнуло.
— А лошади?
— Лошади убежали. Упряжь порвалась.
— Что теперь будет?
— Не знаю, барышня.
— Лошади нас понесли?
— Точно так, барышня.
— Хорошо, что так, а то ведь могли и в воду попасть!
— Не приведи Бог!
— Ну, а что же мы теперь сделаем?
Петрек пожал плечами.
— Домой далеко?
Петрек, вопреки этикету, махнул рукой.
— Не меньше трех миль!..
— Никого здесь нет вблизи?
— Нет.
— Значит, нужно возвращаться пешком?
— Как, барышня, вы хотите перейти по воде? Не перейдете!..
— Что ж будет? — произнесла Мэри, удерживая слезы.
— Может быть, мне сходить в имение за другими лошадьми, а барышня здесь подождут…
— Мне придется здесь ожидать одной!? — крикнула с испугом Мэри.
— Здесь, барышня, ни живой души, ни зверей нет. Никто сюда не придет. Я мигом сбегаю. Вы, барышня, не перейдете по болоту — тут вода… Ведь мы проехали не дорогой. Вы, барышня, легко обуты, можете простудиться и заболеть. Сидите, барышня, в коляске, сюда и мышь не заберется. А я побегу. — И, не ожидая ответа, Петрек повернулся и побежал.
— Петрек! — крикнула Мэри с отчаянием.
— Мигом, мигом, барышня, — ответил Петрек, прыгая по кочкам на болоте.
Слезы ручьем полились из глаз Мэри. Она прижалась в угол коляски, укуталась накидкой, и стала плакать, молиться и проклинать момент своего выезда из Загаевиц, затем вообще из Варшавы, наконец — день рождения и даже день свадьбы родителей.
Вскоре значительно похолодело.
Мэри должна была решиться встать и поискать под сиденьем попоны.
К счастью, они там оказались. Закуталась ими. Было, по крайней мере, тепло.
Вокруг была такая тишь и глушь, что казалось, будто на сотни, тысячи миль нет и признаков жизни. Но взволнованное воображение Мэри стало оживлять и эту глушь и тишь… Ей казалось, что по болотистым лугам бродят какие-то странные чудища, что страшные утопленники высовывают из озера отвратительные головы.
— Только бы прошла эта ночь! Только бы прошла ночь! — шептала она, кутаясь в попоны.
Ночь проходила медленно — но вот забрезжил рассвет. Когда Мэри, задремавшая, не смотря на страх, открыла глаза, на небе, среди золотистых и багряных тонов, маячило мглистое, огромное и мощное солнце.
На голубую гладь Пшиховского озера падали желтые полосы света, и в тех местах, где сквозь мглу пробивались золотые солнечные лучи, там загорались на воде искрящиеся розы и огненные зеркала. Было очень рано.
Мэри смотрела по сторонам. Сон укрепил ее, и дневной свет успокоил. Над головой кружили уже стада крикливых чаек, то приникая к земле, то взвиваясь в воздух с пронзительных писком. Цапли с длинными шеями и острыми клювами плыли уже в воздухе медленно и торжественно. Дикие утки и другие болотные птицы, названий которых Мэри не знала, — должно быть, дупеля и бекасы, перекликались в траве или перелетали с кочки на кочку.
Вдруг Мэри увидела прелестную картину: огромный олень шел лугом к озеру.
— Ведь не нападет же он на нас?! — думала она, вспоминая все, чему учили ее по зоологии ее учителя.
Серны порознь или стадами проходили и пробегали по болоту, другие паслись, изредка поднимая головы и оглядываясь по сторонам. На нее как-то они не обращали внимания. Она тихо сидела в поломанном экипаже, укутавшись в попоны.
