них — отсутствие «укороченных» вариантов исполнения. Станцию «Сирень» с самого начала было задумано выпускать в трех вариантах: в одноблочном варианте («Сирень-1И»), с выходным блоком усиления помехи по мощности («Сирень- 1Ф») и с блоком длительного запоминания частоты матричного типа («Сирень- 1Д»). Они предназначались для радиоэлектронной защиты самолетов с разными величинами эффективной поверхности рассеяния: аппаратура «Сирень- 1И» с выходной мощностью порядка 5 Вт — для защиты истребителей-бомбардировщиков Су-7 и позднее Яков; аппаратура «Сирень-1Ф» с выходной мощностью 20 Вт-для защиты многофункциональных истребителей ОКБ ПО. Сухого Су-7, Су-17 и в некоторых случаях для защиты самолетов дальней авиации Ту-16; станция «Сирень-1Д» с выходной мощностью порядка 100 Вт-для защиты самолетов дальней авиации Ту-16 и Ту-22. Аналогичные литеры предусматривались для других частотных диапазонов («Сирень-2» и «Сирень-3»), разработчиком их выступал НИИ «Экран», включившийся в кооперацию предприятий, создававших этот комплекс. Главным конструктором всего комплекса аппаратуры «Сирень» был начальник сектора (отделения института), впоследствии — директор «сто восьмого» Николай Павлович Емохонов, его заместителем и главным конструктором первого литера «Сиреней» — Иосиф Яковлевич Альтман, главным конструктором аппаратуры «Сирень-1 И» — Всеволод Васильевич Огиевский, аппаратуры «Сирень-1Ф» — Александр Ильич Ширман, главным конструктором аппаратуры «Сирень-1Д» — Юрий Семенович Фурсов.
Работа по созданию аппаратуры «Сирень» шла споро и продуктивно. Этому было много причин: оперившимся коллектив, для которого данный заказ был уже не первым и его хотелось выполнить лучше, чем предыдущий; коллектив талантливых инженеров, выполнявших свои рабо ты на уровне изобретений (но числу поданных заявок на изобретения отдел занимал одно из первых мест в «сто восьмом»), а главное вера вто, что делаем нужное, необходимое для Родины дело. Допоздна сидели по вечерам, выходили на ночные испытания, составляли списки для работы в выходные дни. Наши жены на руках сами таскали детей в детские поликлиники, ходили с колясками но магазинам: нам-то некогда, у нас работа. Когда нынешние стратеги внушают нам, что, мол живем так, как работаем, мы недоумеваем: а что можно было работать еще интенсивнее? Да и где они, мои прежние соседи по лабораторным столам: Миша Чемезинов, Виктор Кабанов, Олег Сиренко, Володя Никифоров, Галя Коровкина, Толя Грачев? Сердечные приступы, стрессы, удары от постоянных перенапряжений увели их в мир иной еще совсем молодыми…
Аппаратура, однако, была сделана, испытана, принята высокими комиссиями. На заседании Государственной комиссии по приему заказа «Сирень-1И» выступал профессор Сергей Александрович Вакин. Он, оговорившись, что новых идей радиоэлектронной борьбы в этой аппаратуре, на его взгляд, нет, отметил исключительно высокое качество ее конструктивной отработки — подход к конструированию применение функционально-узлового метода проектирования; в общем «есть что посмотреть».
На очередной смотр оборонной техники в Кубинке был приглашен директор «сто восьмого».
«Юрий Николаевич, — позвонил Ю.Н. Мажорову министр радиопромышленности В.Д. Калмыков, — сегодня нам с Вами надо быть… в одном месте. Приехав ко мне, машину свою отпустите: там записан номер моей машины, поедем со мной, место для Вас будет».
Если раньше Валерий Дмитриевич о тематике «сто восьмого» высказывался иронически: «Юрий Николаевич, единственное, что Вы можете делать, — это создавать помехи работе министерства…», то теперь дело принимало серьезный оборот: срамиться перед первыми лицами государства вовсе не входило в планы министра.
Имя Ю.Н. Мажорова уже упоминалось в эпизоде с «Рейнджером», к этому времени он стал уже директором института. Более шестидесяти лет (функционирует «сто восьмой», и половину того срока у кормила научного учреждения стоял один человек — Юрий Николаевич Мажоров. Институт при нем развивался, увеличивал свою численность строил новые корпуса, организовывал филиалы и опытные заводы, получил зa свои работы орден Ленина — сейчас об этом трудном, напряженном вообще-то времени вспоминаешь как о «золотом веке» института. Эрудированным инженер, пришедший в промышленность из радиолюбителей. Опыт фронтовой службы на радиостанции и в узле связи Причем — именно по направлению радиоэлектронной борьбы.
Вот строки из его воспоминаний [16]): «В январе 1942 г. к северо-западу от Москвы, в районе Демянска, попала в окружение 16-я гитлеровская армия. Оттуда в Берлин посыпались депеши: мол, выручайте. И кто-то в нашем Генеральном штабе предложил: «Давайте «забьем» их сигналы о помощи». Наш дивизион совместно с радиостанцией в Куйбышеве обязали эту задачу выполнить». Это был, насколько я знаю, один из самых первых случаев «глушения» в боях. Только в конце 1942 г. Сталин издал директиву о создании трех дивизионов с задачей глушения немецких сетей радиосвязи [17]. В своих воспоминаниях [18] Мажоров пояснял существо операции: «Нашему дивизиону была поставлена задача осуществлять наведение помехи на частоты немецкой радиосети. В качестве передатчика помех привлекалась мощная радиовещательная станция, которая в это время строилась под Куйбышевом. Руководил созданием этой станции А. Л. Минц. Наш дивизион получил прямую телефонную связь с этой радиостанцией. Мне довелось принять участие в этой операции. Мы вели прием выхода немцев в эфир, используя разведывательный приемник 45 ПС. Как только немцы выходили в эфир для связи со Ставкой, мы определяли частоту их передатчика, по телефону звонили в Куйбышев и просили включить передатчик на этой частоте. Передатчик модулировался не шумами, а смесью звуковых частот. Связь немцев прерывалась. Они пытались отстроиться, меняя частоту. Но мы прекрасно слышали это, и, сообщая в Куйбышев об изменении частоты, просили подстроить частоту излучения. Поскольку нас отделяли многие сотни километров как от Куйбышева, так и от Демянска, а тем более — от Берлина, и мучения одной и другой стороны никаких проблем в приеме для нас не создавали. Так продолжалось не один день…»
Годы послевоенной работы в НИИ, переход на все более высокие должности — переход естественный, когда, проработав несколько лет на одной должности и справляясь с возложенным на него кругом вопросов, он переводился на должность более высокую — и опять справлялся К тому же, редкостная память («Память — как у слона», — говаривали о нем), хорошо поставленый голос, умение выступать «без бумажки», четко (формулировать главные положения своего выступления. Так уж повелось, что на всех заседаниях в верхах будь то коллегия министерства или заседание Военно-промышленной комиссии, о работе «сто восьмого» докладывал Ю. Н. Мажоров Не главный конструктор работы, не начальник ведущего подразделения, выполняющего заказ, а директор института. Это накладывало на него дополнительную нагрузку: в институте велось много разработок, надо было вникать в их существо, держать в голове особенности и технические трудности каждой из них, но зато его трудно было сбить с толку каким-нибудь неожиданным вопросом Вот и на тот раз, в Кубинке, у образцов аппаратуры радиоэлектронной борьбы стоял Ю.Н. Мажоров.
Демонстрация затянулась. Уже захотелось что-нибудь съесть или хотя бы попить. На секунду Мажоров оставил свое место и подбежал к палатке с «горячительными напитками», благо та была совсем рядом, у угла. Оказалось — «не про нашу честь». Переминаясь, еще немного постоял на отведенном месте. И тут появился Никита Сергеевич Хрущев.
Он был в шляпе и в офицерской плащ-палатке. Накрапывало. Такая (форма одежды запрограммированно несла определенный диссонанс: воинская строгость плаща и гражданская слабинка шляпы, аскетические формы военной одежды и цековские претензии шляпных полей. Но Никите Сергеевичу на нее эго было, видимо, наплевать. Мелким скорым шагом он направился к «Сиреням».
Никита Сергеевич шел один, сопровождающих он опередил. Те компактном группой еще вышагивали в отдалении. Мажоров представился главе государства и ст ал рассказывать о демонстрируемой аппаратуре. Серые глаза Хрущева цепко скользили то по докладчику, то по блокам аппаратуры. Хрущева заинтересовала возможность давать ложную информацию о направлении на объект.
— как это можно сделать? — спросил он.
Мажоров упрощенно изложил подход к решению задачи.
— Так, — кивнул Хрущев головой, — а теперь скажите, какие самолеты используют эту Вашу аппаратуру?
